| 'Об Интерпретации' Аристотеля 2: имена |
[Jul. 11th, 2020|07:16 am] |
| [ | Current Mood |
| |  awake | ] |
| [ | Current Music |
| | Psychic TV - Snakes | ] |
Тут Аристотель вводит понятия имени. Если говорить формально то имя A, это такой элемент синтаксиса логики, для которого запись $\exists A$ будет синтаксически корректным высказыванием. То есть, например слово 'бабка' будет именем, потому что можно сказать "бабка существует". Вот такое синтаксическое определение.
Аристотель говорит, что имена не должны состоять из других слов, и даже если имя является составным, то его части нечего не должны значить сами по себе. В качестве примеров он приводит нормально непереводимые на русский как единые слова, но переводимые как наборы вполне осмысленных слов понятия, а именно 'красивый конь' и 'пиратский корабль'. Поэтому, составление одних имен из других я предлагаю считать лингвистической тонкостью, и не заострять на этом внимание. А вынести отсюда то, что высказывания, в том числе и незаконченные, не является именами. Это позволяет понять, почему Аристотель не считает фрагмент речи 'не человек' именем.
В этой главе высказывается позиция, что имена являются социальными конструктами, а не содержаться в природе непосредственно. Это заставляет меня значительно пересмотреть взгляды на эту философию: теперь я вижу в Аристотеле радикального конструктивиста. Так как имена определяют отношение предикативности у Аристотеля, а это отношение в свою очередь определяет распределение всех существующих и несуществующих вещей в рода и виды, то получается, что вся наука в том числе и естественная является социально конструируемой. Так как, видимо, содержание наук по Аристотелю как раз и заключается в знание родов и видов соответствующих вещей. Социально не конструируемой, по всей видимости, является только первичная субстанция, на то она и субстанция. А все остальные категории действительно становятся лишь результатами определенных социальных соглашений. Пока сложно сказать, являются ли тут и математические объекты такими конструктами, так их природа определяется существованием отношения равенства, и непонятно ли можно ли его установить с помощью договоренностей.
Против конструктивизма Аристотеля пока можно выдвинуть то, что второе важнейшее для определения категорий отношение, а именно представление в сводится к некому объективному существованию и языком не задается. Но что определяет это объективное существование пока точно не ясно. Однако, то что я осознал достаточно поздно, так это то, что на самом деле это отношение, быть представленным в по Аристотелю, является логической суперпозиций двух отношений, которые можно назвать лингвистическим (предикативнось) и онтологическим (представление в моем изложении) содержанием. Например, можно сказать что человечество содержит в себе отдельных людей в лингвистическом смысле, то есть в силу устоявщегося определения. То есть какое-нибудь племя, которое это определение не разделяет, может считать членов другого племени не людьми, а просто неразумными животными. А то, что цвет флага содержится в флаге, это ни у кого, независимо от их языка и воспитания, вызывать сомнений не должно. Однако, так как у Аристотеля в действительности эти отношения спутаны, то получается, все категории по сути являются социальными конструктами, так как определяющие их отношение содержат в себе лингвистический компонент. То есть принадлежность слов к определенным категориям может измениться вместе с языком.
Если вернуться к началу Категорий, то мы вспоминаем, что имена кроме грамматической формы должны содержать и определения. И теперь я понимаю, что хотя эти определения, также как слова, обозначающие имена, являются числами, они относятся не к числам языка, а к числам мышления. То есть, вполне могут существовать имена, с определениями никак не выраженными в языке, но тем не менее вполне осмысленные разумом, например, благодаря импликатуре. То есть, если мы с вами будем гулять и встретим доселе немыслимого инопланетянина, то я могу показать на него пальцем и сказать что-то типа: 'Все такие, это шагготы'. И тогда у нас, в нашем языке общения появится слово 'шаггот', и все будут понимать, о чем я говорю, когда произношу 'шаггот'. Однако, определение 'шаггота" никак не будет нормально вербализироваться, во всяком случае без дальнейшего интеллектуального труда, потому что "доселе немыслимого инопланетянин", это не определения, а какая-то ерунда, которая ничего не определяет, также как именем не является 'не человек'. Тем не менее само имя у нас будет, а значит будет определение, которое в свою очередь будет числом, так как мы можем, выяснить что другие наименования того же самого вида инопланетян, например 'мумзик', однозначны с названием 'шаггот'. Однако мы уже слишком далеко отдалились от основного предмета логики. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}