В анализе моего поста «Вдогонку о культуре. Незаконченное» hemdall указал на возможность доработки аргумента. Такая доработка аргумента без его практических испытаний может быть только «ди эрсте колонне марширт» даже по сравнению с моими обычными рассуждениями. С другой стороны… считайте это одним из источников, а в чём-то и составной частью моего будущего «Взгляда на культуру», которого я так и не написал перегруженным своим летом.

Кроме того, некоторые «колонне марширт» на сюжетцы из будущего, светлого или не очень. Какая, впрочем, разница, светлое или нет? – тепловизоры нынче недороги.

Далее я поставлю перечисленные hemdall'ем «узкие места» как цитаты и прокомментирую уже их.

«1. «Польза против справедливости» задано чрезмерно жёстко. В модели это чаще напряжение, а не «чёрно-белая» оппозиция. Пример для студентов: единые правила экзамена справедливы и одновременно полезны — повышают доверие к оценкам и экономят время на спорах.»

1. Я согласен с тем, что антагонизм между ценностями «пользы» и «справедливости» в определении человеком своего поведения наблюдается в разной степени от поступка к поступку. Значит, мера присутствия этого антагонизма в поведении человека за сколько-нибудь продолжительный период времени («напряжение») необходима как параметр модели.

Однако этот антагонизм всегда существует. Невозможно одним и тем же действием (действием по одному и тому же правилу) и присвоить что-то где-то, и освоиться там же.

Рассмотрю приведённый пример с правилами сдачи экзамена.

Одинаковые правила экзамена поощряют отношения участия (принадлежности), то есть работают на ценность «справедливости».

Они увеличивают доверие к оценкам и снижают вероятность и/или накал споров по поводу оценок, то есть увеличивают предсказуемость дальнейшего поведения его участников («производство порядка») – следовательно, работают на ценность «превосходства» и на отношения власти. Это подтверждается тем, что правила экзамена получены как приказ «сверху», а не сформулированы самими студентами.

Значит, одинаковые правила экзамена действительно работают на две различные ценности, укрепляя и отношения власти, и отношения принадлежности. Пример в масштабах общества: гражданское равенство.

При этом одинаковые правила экзамена противоречат отношениям собственности, то есть ценности «пользы». Напротив, соответствие ей обеспечили бы различные правила сдачи экзамена: «тем, кто заплатит комиссии, будет оказано снисхождение в проверке экзаменационных работ».

«2. Свобода описана как «уклонение от любых связей». На практике культурная свобода — это не одиночество, а добровольные связи (клубы, фестивали, медиа, фан-сообщества). Лучше различать «свободу от принуждения» и «свободу для самоорганизации».»

2. Как и в предыдущем пункте, я согласен с тем, что полное уклонение человека от любых связей с другими людьми (пустынник) технически затруднительно и потому встречается редко. Значит, на поступки и решения, составляющие типичную работу по интеграции в общественную жизнь новых понятий («культурную работу»), влияют все ценности, а не только ценность «независимости». Хотя, конечно, специфика задачи делает именно присутствие «независимости» в «культурном сообществе» (киностудия, НИИ, театр, а если вдуматься, то и не только рекламное, но и новостное агентства) наиболее желательным.

Я считаю, что это (напрашивается эпитет «остаточное», но не уверен) необходимое присутствие остальных ценностей и создаёт связи, которым обязаны своим существованием клубы, фестивали, секты и проч. Несостоявшиеся пустынники вынуждены как-то обходиться.

Да, здесь можно поставить задачу различения и классификации каких-то типичных состояний и конфигураций, которые и видны как «добровольные связи».

Впрочем, такая задача вовсе не нова. Например, она неизбежно возникает во всякой организованной работе по просвещению окружающих и проявляет себя в кажущихся беспорядочными финансовых и бытовых вопросах в сообществах просветителей (привет народникам). Её стихийное, интуитивное решение людьми с достаточными способностями вполне возможно. Однако, если этих способностей нет, то поток нестыковок будет нарастать, ставя под угрозу работу и само существование сообщества.

Я полагаю, что существует аналитическое решение этой проблемы для любого «культурного сообщества», просветительского или ещё какого. Оно сводится к анализу остаточного присутствия в его жизни ценностей «пользы» и «справедливости». Мера присутствия «превосходства» в нём уже известна, она по определению обратна мере «независимости».

Проще говоря, надо отслеживать, каких больше действий, не связанных ни с самой «культурной работой», ни с её администрированием, случается в «культурном сообществе» – одно- или двусторонних. Это даст возможность предупреждать типичные денежные или бытовые нестыковки.

Конечно, анализ присутствия в жизни «культурных сообществ» ценностей «пользы» и «справедливости» даёт возможность настройки этих сообществ извне. Хотя я плохо представляю себе и методику такой настройки, и затраты на неё, и её видимые признаки.

«3. Антагонизм «админ ↔ культура» дан как общий закон, но не названы условия сосуществования. В реальности напряжение снижают процедуры «на расстоянии вытянутой руки»: власть задаёт рамки (безопасность, бюджет, сроки, прозрачные конкурсы), а содержанием распоряжаются независимые коллегии. Там, где так устроено, конфликта меньше.»

3.1. Вопрос, как в «культурном сообществе» снизить напряжение между

а) административной деятельностью в нём и
б) собственно «культурной работой» по интеграции в общественную жизнь новых понятий в форме символов, текстов и проч.

– этот вопрос выглядит отражением давно известной проблемы сопряжения коммунальной и утилитарной составляющих производственной деятельности (противостояние «рабочий коллектив-собственник»). Та проблема («польза» против «справедливости») послужила точкой опоры для множества доктрин в «право-левом» спектре.

Практическая работа с противостоянием «администратор-автор» – думаю, что слово «автор» тут достаточно корректно, а, главное, уместнее «творца» – выглядит проще.

Может показаться неожиданным, что под «авторами» я понимаю всех, кто участвует в производстве культурных артефактов, выполняющих роль носителей новых понятий и/или средств разрушения и вытеснения старых. Проще говоря, «авторы» суть все, кто в титрах, и далее сказанное касается что лаборанта в НИИ, что рабочего сцены, что ассистента гримёра – а не только условного титана мысли или властителя дум.

Для усиления своей позиции администратору достаточно навязывать автору любые совместные действия, начиная с самых простых, доступных и ежеминутных. Для усиления своей позиции автору, наоборот, достаточно уклоняться от любых совместных действий, привычных или предлагаемых (пустынника из него всё равно не получится). Здесь задача разделения навязываемых или отвергаемых действий на одно- или двусторонние в общем случае не стоит ни перед одной из сторон и не требует дополнительных усилий.

Поэтому я считаю, что конкуренция административной и культурной сфер в жизни сообщества (не только «культурного») протекает острее, чем конкуренция утилитарной и коммунальной сфер из-за своей простоты, выраженной в более чётком разделении по личному составу и в экономии сил на второстепенных действиях.

Далее я рассмотрю решения по разрядке этого конфликта для обеих сторон. Сразу замечу, что такая разрядка (сброс «напряжения») невозможна без каких-то ресурсов, которые можно на неё потратить. В отсутствие актуального ремня безопасности никакая теория упругости не спасёт.

Пункты 3.2 и 3.3 не рассматривают случай, когда один и тот же человек принадлежит обеим сторонам. Про это будет в п. 4.

3.2. Сторона администраторов. Перечень «безопасность, бюджет, сроки, прозрачные конкурсы» – последние можно уподобить «справедливым экзаменам» из п. 1 – выявляет очень интересное положение дел. В этом перечне – и он, похоже, исчерпывающий, если в «бюджет» записать и «железо», а в ведение «безопасности» отдать и дураков, и воров, и шпионов – нет таких решений, для принятия и применения которых в отношении субъекта необходимо учитывать его репутацию. Иными словами, они могут и должны быть применены даже к субъекту, который мог бы повести себя непредсказуемо («безумный учёный»).

«Безопасность» и «бюджет» работают в настоящем времени, а за будущее время отвечают «конкурсы» и «сроки». Если других рамок, устанавливаемых администрированием, нет, то любое «культурное сообщество» в обществе вполне может обойтись без собственного прошлого и без собственной идентичности, разделяя их с обществом в целом.

Отсюда следует вывод и одновременно вызов: никакие «школы» (художественные, научные и проч.) в культурной жизни общества не требуются. Это явление вообще не из культурной сферы, это в основном утилитарный аспект общественной жизни и в небольшой степени административный («престиж»). Это не более, чем лейбл, обманка, призванная заставить работника или подчинённого напрягаться сильнее, а потребителя (заказчика) платить больше.

Можно обобщить, что в пределе и сама интеллигенция как общественное явление, то есть как группа с собственными историей и самосознанием, не является чем-то необходимым обществу и стране. Пускай эта идея уже давно не выглядит кунштюком, её дополнительное обоснование не помешает.

Далее. Очевидно, что само администрирование, производство порядка, не может не привносить ту самую предсказуемость в жизнь «культурного сообщества» уже как предсказуемость поведения самих администраторов в глазах авторов (частный случай того, о чём я говорил в «К вопросу об отмирании государства и о государственности вообще»). Этот ненужный в общем взнос можно снизить через анонимизацию и одновременно персонализацию общения администратора и автора.

Раньше этого можно было достичь разве что через ротацию административного персонала или даже отказ от специализации на администрировании «культурных сообществ». Условно: на полгода поставить начштаба батальона на драмтеатр. Безусловно: раннесоветские профессиональные «начальники», способные хоть как-то управлять всем, чем угодно. Нерукотворным памятником этой публике остался товарищ Огурцов из «Карнавальной ночи».

На современном уровне развития техники возможны, однако, обезличивание и стилизация такого общения администратора с автором средствами вроде нейросетей с индивидуальными настройками (сам проект непременно назвать «Вергилий»). Разумно и сопутствующее решение: доверить такой же нейросети обеспечение единого протокола сообщений уже от авторов администраторам.

3.3. Сторона авторов. Я не понимаю, что точно означает «распоряжение содержанием» работы «культурного сообщества»: работа с готовым продуктом, организация работы, оценка отдельных операций и проч. – тут могут быть разные вещи. Однако могу уверенно предположить, что в любом случае «независимые коллегии» с задачей будут справляться плохо просто потому, что они «коллегии», то есть уже сообщества.

Будут ли это какие-то сообщества внутри отдельного «культурного сообщества» или вне его, в любом случае «распоряжение содержанием» будет сваливаться либо в спонсирование братьев по призванию, либо в конкуренцию с ними, то есть в протаскивание их работы или препятствование ей. В первом случае убытки различного вида понесёт общество в целом, а во втором снижение конфликтов между администраторами и авторами будет возмещено конфликтами между самими авторами. А так как авторами, я заметил в п. 3.1, можно и нужно считать далеко не только писателей, солистов и режиссёров, то размен здесь скорее всего станется убыточным.

Я считаю, что «распоряжение содержанием» деятельности «культурного сообщества» должно происходить возможно менее управляемо. Помимо режима администрирования, предложенного в п. 3.2 (то есть минимального), оно должно быть ограниченным только

а) законами природы, выражающими себя в специфике того или иного вида культурной деятельности – например, задающими конструкцию лабораторного или съёмочного оборудования, организацию обеспеченного этим оборудованием труда и т. д.;
б) законами государства, ибо даже в театре нельзя закалывать злодеев настоящими шпагами, а то злодеев не оберёшься.

«4. Исторические обобщения эмоциональны. Про «интеллигенцию» и «бедность» тезисы верны как ощущение, но полнее было бы разделить роли:
• кто производит новые смыслы,
• кто производит порядок,
• кто переводит одно на язык другого (медиаторы — фонды, советы, кураторы, редакции). И показать механизмы обмена, а не только столкновения».»

4. Я согласен с идеей посредничества, то есть того, что дело сопряжения в пределах одного и того же «культурного сообщества» его административной и собственно культурной составляющих требует отдельной роли в этом сообществе.

Радикально выигрышным требованием здесь будет отказ от групповой роли. «Фонды, советы, редакции» подходят плохо, и об этом я упомянул в п. 3.3. Сопряжение и «перевод одного на язык другого» сперва должны происходить в отдельно взятой голове, а потом её обладатель – пусть он будет «куратор» – должен воплощать их в жизнь.

Очевидно, что такой куратор должен одновременно иметь какие-то административные полномочия и участвовать в самой культурной работе. Отличие роли куратора именно в том, что она есть сумма ролей. Чем работа «культурного сообщества» сложнее, тем большее число кураторов может так её обеспечивать (пока задачи не пересекаются), хотя понятно, что их доля в группе должна быть возможно меньше, а устанавливать между собой отношения подчинения они не должны (должны входить в административную иерархию в одинаковых чинах).

Это всего лишь возможное решение, и на данный момент оно выглядит возможным сугубо теоретически.

В СССР существовала – скорее уж «получилась» – схожая практика. Речь идёт о партийном присутствии в культурной (научной в том числе) жизни страны. Те работники науки или искусства в художественных или научных коллективах, которые были членами Партии, де-факто выполняли роль как раз таких посредников, в головах которых происходило сопряжение административных и культурных реалий. И сами колебались, и других колебали вместе с линией.

Та версия показала себя громоздкой и в итоге хрупкой. Однако своё дело она сделала, и культурная сфера советского общества обошлась ему намного дешевле, чем сопоставимые по уровню достижения «развитых стран». Чем это только не объясняли...

Конечно, здесь важна сама идея, а не её допотопное воплощение. Однако её современной версии я не вижу, увы (или пока). «Партиец» в СССР был частью суверена страны, – КПСС – а сейчас ни «правительственный чиновник», занимающийся наукой или искусством в соответствующих коллективах, ни «искренний патриот» не являются частью суверена РФ, так что кураторами «культурных сообществ» им не быть. Не тянут.

Поэтому, видно, всё же придётся мириться с «независимыми коллегиями, фондами, советами, редакциями» и огромными расходами на них, в том числе денежными. «Всё это очень печально».

Вот примерно так. Впрочем, тема огромна и без опытов на людях... хорошо, на группах людей, такое почему-то считается более гуманным... потому утверждения, сделанные здесь, останутся не более, чем предположениями.

Спасибо за внимание.

ПостСкриптум. Тем, кто через всё продрался и считает, будто результат навязывания этих рассуждений обществу (хотя кто мне даст?) будет хуже нынешнего положения дел. Счастливо вам досмотреть «Хроники русской революции». ПОЗДНЕЕ. Уверен, что в близком доступе у любого российского гражданина отыщутся и другие столь же обворожительные культурные артефакты, но вот мне случилось вляпаться в это.