tapirr

http://belanovskyy.livejournal.com/402479.html?nc=9

Про высказанное здесь

p_danilov@lj "звонил о. Петру - он говорит, ничего подобного нет, и кто и с какой целью пустил этот ложный слух - не знает."

Ещё можно добавить, что "Только сегодня видел, как о. Петр даёт интервью какому-то телеканалу. А совсем недавно он был в Православной энциклопедии у Уминского. И готовится выступать на общецерковной конференции в ноябре" - это сообщение от того же юзера.

belanovskyy@lj  приводит  новую  важную статью игумена Петра (Мещеринова)


Размышления о расцерковлении

Мне хотелось бы обозначить проблему, которая, на мой взгляд, определяет несколько важных и, казалось бы, разноплановых явлений. Явления эти следующие:

первое – отрицательное отношение к нашей Церкви многих искренних, нравственных, мыслящих людей. Это отрицательное отношение не уменьшилось, а, пожалуй, только увеличилось в последнее время.

Стало быть, второе явление, которое придётся затронуть – это наши миссионерские усилия, которое вовсе не тормозят этот процесс.

И третье – вещь, так сказать, «обратная» миссии: «расцерковление», разочарование в Церкви и отход от неё достаточно большого количества людей – и особенно молодых людей, получивших церковное воспитание в своих семьях. Давайте рассмотрим всё это по порядку.

Я имею многих друзей и знакомых среди людей искусства, правозащитников и журналистов, которых в православной среде презрительно именуют «либеральными». На знакомых мне «везёт»: могу свидетельствовать, что все эти люди  (не лишённые, разумеется, тех или иных человеческих слабостей, немощей и заблуждений) обладают очень верной нравственной интуицией, «чувством правды», а главное – все они, даже те, кто позиционирует себя в качестве «агностиков», с огромным уважением относятся к образу Христа. Но большинство из них «на дух» не переносят Русскую Православную Церковь. Их образ мыслей весьма отчётлив: наша Церковь имеет ко Христу весьма малое отношение. Примеров этого рода такое множество, что мне нет нужды приводить цитаты: я думаю, что читатель сходу может вспомнить десяток-другой подобных высказываний. Причём здесь надо отметить, что это вовсе не частное настроение сотни-другой человек: такое отношение к Церкви – весьма значимая часть общественного сознания, во всяком случае в культурно-интеллектуальной его части.

Как к этому относиться нам, членам Русской Православной Церкви? Здесь есть два варианта.

Первый – который в 99% случаев и используется: ругать всех этих людей, поносить их, уничижать, отказывать им в праве на свой взгляд на мир, считать их «людьми второго сорта», не способными увидеть, понять и принять высоту и глубину нашего Православия. А вдобавок, разумеется, обвинить их в том, что они являются оплачиваемой иноземными спецслужбами «пятой колонной» гнилого Запада, только и радеющего о том, чтобы уничтожить Православную Россию.

Второй вариант совершенно непривычен сегодняшним российским православным. Первейший и важнейший христианский принцип покаяния с очевидностью требует от нас: когда мы выслушиваем обвинения в свой адрес, пусть эти обвинения и неверны – нам нужно остановиться и задуматься: а какой мы сами даём повод, что ради нас имя Божие хулится у язычников (Рим. 2, 24)? «Ещё чего!», слышу я немедленное возражение. «Они – враги России и Русской Церкви; нужно не прислушиваться к ним, а бороться с ними и уничтожать их!». Не так смотрит на это дело Священное Писание. Апостол Павел говорит о добром свидетельстве от внешних (1 Тим. 3, 7), которое надлежит иметь епископу, а в его лице – и всей возглавляемой им христианской общине. Во 2-м послании к Коринфянам Апостол тщательно подчёркивает свою щепетильность в делах финансовых, для свидетельства их чистоты специально поставляет особенного, уважаемого всеми человека и заканчивает свои рассуждения по этому поводу так: ибо мы стараемся о добром не только пред Господом, но и пред людьми (2 Кор. 8, 21). Следовательно, христиане не вправе отвергать негативное суждение о Церкви со стороны внешних; нужно обязательно понять, в чём заключаются наши ошибки, промахи, упущения – хотя бы для того, чтобы не дать повода ищущим повода (2 Кор. 11, 12).

( далее )

Для иллюстрации сказанного послушайте известное православное радио или почитайте не менее известный православно-патриотический интернет-сайт: что интересует сегодня, так сказать, «церковные массы»? Во-первых – вещи исключительно земные: наша славная история, былая целостность Империи, монархия, Великая Держава, замечательное советское время, Сталин, Власов, коварный и абсолютно бездуховный Запад, наш особо духовный «свой путь», «христолюбивое» воинство, ювенальная юстиция, козни либералов, «лихие 90-е», демографические проблемы, превосходство «нашей цивилизации» по сравнению с «не нашей», национализм, etc., etc… это всё – именно и только земное, голая идеология, здесь нет ни капли христианской религиозности; а та «соотнесённость» с «небесным порядком вещей», которой обычно прикрываются носители этих идей – мнимая, ложная, по сути – не христианская, кричаще противоречащая Евангелию. Ну в самом деле: что, наличие царя-батюшки способствует соединению души со Христом? А отсутствие монархии разве препятствует жизни во Христе? Абсурдно даже это и обсуждать.

Второе – это «отстаивание Православия»: старого календарного стиля, церковнославянского языка, дисциплины поста или подготовки к Причастию и т.п. Здесь надо сказать, что эти вещи традиционны для нашей Церкви и ничего плохого в них нет, но по сути и они – явления земные, сугубо временные. Календарь – условность, принятая людьми, Бог не давал никому никакого календаря. Язык – культурно-исторически обусловленное социо-эстетическое явление, и не более того. Церковная дисциплина складывалась веками, и ни Христос, ни Апостолы никаких общеобязательных постов и обрядовых правил христианам не заповедали. Но ревнители отстаивают всё это именно как вещи религиозные – что свидетельствует только о том, что их религиозное сознание пребывает исключительно на земле, и следовательно оно секулярно.

Третье – вопросы «как правильно»: поститься, молиться etc. Здесь, казалось бы – «зона религиозного»; но так как ответы на эти вопросы по большей части не педагогичны, то есть исходят не из возрастания человека во Христе, ( Read more... )

Что делать? – естественно возникает этот вопрос.

Его я хочу предложить на обсуждение читателям.

Безусловно, что нужно каким-то образом созидать общины; разумеется, что как воздух необходима подлинная церковная пастырская педагогика. Конечно, ни в коем случае нельзя позволять, чтобы вселенская неотмирная Христова Церковь, соединяющая небо и землю, превращалась в узкую и душную субкультуру, все интересы которой – в политике, идеологии, коммерции и прочих стихиях падшего мира. Но как это сделать? что именно предпринимать? как меняться сердцем и умом? Ответ за вами, прочитавшими эти мои очень болезненные для меня и горькие размышления.

http://www.pravmir.ru/razmyshleniya-o-rascerkovlenii/


( Read more... )



UPD p_danilov@lj "звонил о. Петру - он говорит, ничего подобного нет, и кто и с какой целью пустил этот ложный слух - не знает."

Ещё можно добавить, что "Только сегодня видел, как о. Петр даёт интервью какому-то телеканалу. А совсем недавно он был в Православной энциклопедии у Уминского. И готовится выступать на общецерковной конференции в ноябре" - это сообщение от того же юзера.

Казус.

Я обнаружил в журнале о.Филиппа Парфёнова ссылки на подмётные письма (доносы с призывами расправиться) на двух хороших московских православных священников - Кочеткова и Александра Борисова. События эти многолетней давности (1994), но заинтересовало меня не это. Заинтересовало то, что под письмами стояла подпись , среди прочих и иеромонаха (тогда ещё не игумена) Петра(Мещеринова). Я был этой находкой слегка шокирован, и привёл в Lj у себя отрывки из доносов, с недоумённым вопросом: искренне ли ставил подпись тогда о.Пётр, и, если, да, какова его позиция сейчас.

Однако, через несколько минут я убрал запись под замок - во-первых, что бы не выносить внутрицерковную полему наружу, во-вторых, потому, что не хотел, что бы имя отца Петра, к которому отношусь очень хорошо, возникало в таком контексте, и главным образов, в третьих, потому, что не хотел что бы ссылки на интернет-издание, где опубликованы доносы, привели туда читателей - это весьма дурно пахнущий журнальчик (по кличке безблагодатный огонёк).

Однако, как оказалось потом, Яндекс за те несколько минут, что запись была без замка, успел сцуко её проиндексировать.

Вскоре (в тот же день) мне написал уважаемый naficus@lj и сообщал, что отец Пётр попросил прощения у упомянутых заслуженных пастырей. Я начал искать, и действительно, обнаружил, что о.Пётр не только попросил прощения, но и и СНЯЛ свою подпись под письмами.

В связи с этим обстоятельством я отредактировал (по-прежнему подзамочный) пост. Убрал свои недоумённые вопросы, и предварил цитаты из доносов таким текстом:

" Моё уважение к игумену Петру (Мещеринову) возросло ещё больше, когда я узнал, что он принёс публичные извинения отцам Борисову и Кочеткову за нижеследующиее.

Текст о Петра:

2008: "В 1994 году по храмам и монастырям Москвы носили адресованные Священноначалию нашей Церкви письма, призывающие к расправе с двумя московскими священниками - о. Георгием Кочетковым и о. Александром Борисовым. Будучи тогда неофитом и увлечённый общей «волной», я подписал эти письма. Уже много лет я жалею об этом своём поступке и раскаиваюсь в нём. Я имел возможность лично извиниться перед о. Александром Борисовым, а о. Георгию Кочеткову приношу свои запоздалые извинения на этих страницах. Настоящей заметкой я публично объявляю о том, что снимаю свою подпись под вышеозначенными письмами.

Игумен Петр (Мещеринов),
насельник Данилова монастыря г. Москвы"

http://gazetakifa.ru/content/view/2079/21/

Однако сохранённый Яндексом текст остался без изменений! Ведь редактировал пост я под замком.
Поэтому теперь я пишу об этом открыто. И тот пост тоже открываю (убрав ссылки на дурно-пахнущее издание). Сохранённая копия должна тоже измениться?

Что же касается безблагодотного огонька, то он делает недобросовестное дело, публикуя под документом подпись лица, снявшего её. По крайней мере, в качестве примечания, следует осведомить своих читателей об этом факте.

PS А никто больше из "героев" той травли не извинился?

( Read more... )

Игумен Пётр (Мещеринов):
Мы живём в государстве, насквозь пронизанном ложью и нечеловеколюбием.

Юрий Сергеевич Белановский belanovskyy@lj пишет:

"По просьбе о.Петра  (Мещеринова) размещаю его мнение.


Вопрос: - Есть ли вещи, которые должны до глубины души возмущать православных христиан? Существуют ли сегодня в нашем социуме и церковной жизни явления, которые должны вызывать справедливый отпор православной общественности?

- Несомненно. Мы живём в государстве, насквозь пронизанном ложью и нечеловеколюбием.

Зажимание гражданских свобод; чудовищная коррупция; произвол правоохранительных органов; неправый суд; моральное разложение армии; социальное расслоение общества, происходящее при попустительстве властей; оболванивание народа телевидением и масскультурой; наконец, из ряда вон выходящие случаи, такие, например, как убийство призывников ради изымания у них внутренних органов (http://www.echo.msk.ru/blog/milov/686019-echo/) – всё это стало будничным содержанием российского существования.

Немало вопросов и в церковной жизни: это и то, что Церковь, как в рот воды набравши, молчит о вышеозначенном состоянии государства; это и внутрицерковные проблемы – всякие Рафаилы Берестовы и Петры Кучеры, непросвещённость, обрядоверие и проч., и проч., и проч.

Активная и крикливая «православная общественность» на всё это совершенно не реагирует, а порой и оправдывает «нашим особым путём» и «противостоянием Западу». Реагируют же «ревнители православия» чаще всего на химеры, которые сами себе и создают, например, на ювенальную юстицию или что-то в этом же роде. И вот появился прекрасный повод для замечательной, чудесной и долгоиграющей химеры, борясь с которой, можно всласть пошуметь. Я имею в виду выставку «Двоесловие/Диалог», открывшуюся рядом с университетским храмом св. муч. Татианы.

Мне хочется спросить тех, кто с таким энтузиастом выступают против этой выставки. Дорогие защитники «чистоты православия»! почему же вы не обратили свои огненные словеса против тех явлений, о которых я написал выше? Разве не оскорбляют ваше нравственное чувство, разве не возжигают вашу ревность по истинному исповедыванию веры Христовой столь явные и очевидные случаи попрания Христовых заповедей?

И здесь ведь вопрос вовсе не политический, а нравственно-религиозный: неужели вам не жалко людей, которых унижают, оскорбляют, пытают и убивают сегодня в России? ( Read more... )

Проблема эта заключается в том, что для многих православных Церковь – это не вселенская Христова истина, не продолжение дела Христова на земле, а не более чем субкультура вполне определённого этнографического и историко-идеологического содержания. Эта узкая, душная и замкнутая субкультура многими принимается за православие, но на деле ничего общего с подлинной Традицией Церкви не имеет, а лишь спекулирует на ней. Образ православия в субкультурном преломлении: «православный – это тот, который хочет, чтобы постились другие». Образ настоящего, подлинного православного: это христианин, через которого в мир изливается любовь, жертвенность, мудрость и человеколюбие Христово.

Выставку делали люди, так или иначе уязвленные Евангелием Христовым. Церковь распахнула перед ними дверь притвора храма. Но оказалось, что в субкультуру этот подлинно традиционный церковный миссионерский жест не вмещается. Субкультура страшно возмутилась – но это на самом деле хорошо. Очевидным сделалось то, что перед нами с великой остротой стоит дилемма, о которой нужно со всею серьёзностью говорить и её решать: или мы задушим живую церковную жизнь, уйдём в маргинальное гетто, окончательно настроим против себя здоровые силы российского общества и похороним миссионерские инициативы Патриарха Кирилла – или частным мнениям (которые, разумеется, никому не возбраняется иметь) будет придано значение именно частных мнений, а не голоса Церкви.

Субкультура, выступающая от имени всего Православия – вещь недопустимая, да и очень уж большой жертвы требующая. Она лишает нас, нашу Русскую Православную Церковь, к которой мы принадлежим, которой живём и которую все любим, единства в любви Христовой. И вот о чём я предложил бы подумать «ревнителям православия», вместо того, чтобы оцеживать «эстетических комаров» и воевать с химерами."

Игумен Пётр (Мещеринов)

Книги, статьи, лекции: http://igpetr.jimdo.com/

Копия удалённого ЖЖ      Статьи

Tags: art_cont_rus, church_today, lzhe_bratia, meshcherinov, politika_10_11, priests, socium2010

Кстати, к предыдушему. Ремикс на выступления православных лекторов (проф Осипова, игум П.Мещеринова и др).

http://belanovskyy.livejournal.com/351617.html

Церковный Устав как идеал жизни Церкви и каждого христианина. О проблемах воплощения этого идеала в современной реальности церковной жизни размышляет гость программы «Экклесия» игумен Петр (Мещеринов).

ccылка от belanovskyy@lj

Субкультура вместо Церкви?
Известный миссионер предлагает создавать православные анклавы

Игумена Петра (Мещеринова), автора нескольких книг, посвященных проблемам современной церковности, тем не менее язык не поворачивается назвать кабинетным ученым. Он часто выступает в эфире различных теле- и радиопрограмм, а также является ведущим сотрудником Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Свято-Даниловом монастыре. Своими взглядами на взаимоотношения Церкви и общества игумен Петр (Мещеринов) поделился с журналистами ( Далее )

Таким образом, воспитание православного христианина подменяется не вхождением его во вселенское православие, а встраиванием его в эту достаточно узкую субкультуру, к подлинному православному христианству имеющую порой весьма слабое отношение. Кроме того, эта субкультура может легко включать в себя такие интенции, которые способны подменить саму суть христианской религиозности. Подлинное же воцерковление – это становление православного христианина прежде всего как личности, и личности со вполне определенными свойствами: нравственной целостностью, свободой, ответственностью, зрелостью, самостоятельностью, а прежде всего опытом христианской духовной жизни, дающим христианину мудрость, умение отличать добро от зла. Здесь мы сталкиваемся с такой задачей, навыков решения которой у нашей Церкви в силу трагической истории XX века пока не наработано. Нет у нас опыта ни воспитания у наших прихожан вышеназванных качеств, ни созидания церковных общин, в которых, собственно, и должно совершаться нравственное и духовное становление человека как православного христианина, его подлинное воцерковление.

– Вы упомянули, что в Русской Православной Церкви отсутствует полноценная общинность. Причем в России в отличие, например, от Польши, Сербии, Греции люди могут годами посещать один и тот же храм и даже не здороваться друг с другом. Что, по вашему мнению, нужно делать для созидания общин?

– Вселенский характер православия должен проявляться, на мой взгляд, в том числе и в допущении (в нравственных евангельских и церковных рамках, разумеется) множества форм, разнообразия стилей жизни. Нельзя создавать общины «под одну гребенку», по разнарядке, иначе община неизбежно сведется к субкультурному явлению, в котором люди будут идентифицировать себя как православные христиане не потому, что они любят Бога и ближнего своего, исполняют заповеди Божии и имеют подлинный православный опыт духовной жизни в молитве и таинствах, а потому, что одинаково говорят, одеваются, исполняют внешнедисциплинарные церковные указания и хором проклинают Запад.

Кроме того, необходимо учитывать наследие советского времени. Люди получили сильнейшую прививку от какого бы то ни было коллективизма. Поэтому церковная общинность не должна быть «советски-коллективистской». Она созидается в первую очередь на таинстве евхаристии, но не только. В основу общинности кладется личная свобода человека, его самоуважение и уважение к ближним. Опыта воспитания таких качеств нет сегодня в нашей церковной педагогике. Приобретать этот опыт – первейшая, на мой взгляд, задача Церкви.

Процесс воцерковления, совершающийся в общине, заключается в воспитании христианской личности с такими духовными и нравственными свойствами, какие не только не востребованы нашим обществом, но и порой прямо противоположны общественному и государственному мейнстриму. И может оказаться, что подлинное воцерковление очень даже не устроит внешний мир.

– Получается, что подлинное воцерковление обнажает кардинальную противоположность христианских и светских ценностей?

– Действительно, если люди будут по-настоящему воцерковляться, если православные общины будут созидаться такими, какими они должны быть, – это немедленно высветит принципиальную разницу между Церковью и «миром сим» (для нас – в его российском варианте). Общины неизбежно будут некими анклавами, дух жизни в которых – иной, чем в нынешнем нашем социуме. А немалое количество людей, составляющих общество, видя, что православие – это не только купание в проруби на Крещение и не освящение куличей перед Пасхой, а прежде всего совсем другая, непривычная нравственная и духовная жизнь, – могут вовсе и не захотеть этой жизни, потому что она потребует от человека того, что чуждо и непонятно сегодняшнему социуму. ( Далее )

Как христианство повлияло на развитие мировой культуры? В чем состоит традиция христианского гуманизма, и как она проявилась в подвиге новомучеников? Какие процессы происходят в отечественной и западной культуре сегодня? Эти и другие темы обсуждают поэт, филолог Ольга Седакова и  заместитель руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи игумен Петр (Мещеринов).

http://tapirr.livejournal.com/2217012.html

www.predanie.ru

Игумен Пётр (Мещеринов)
Различные мотивации людей при вхождении в Церковь

Лекция в Молодёжном православном лектории

Кстати, великий хит MC Петра (Мещеринова) получил своё конгениальное продолжение.
Слушаем композицию "Чокнутые старцы":



Первая часть:



Также рекомендую видео на 1 часть.

пропагандистская картинка борцов с церковными либералами

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/09/829/52.html

Интересное деление духовенства по 4 классам: либеральному, модернистскому, консервативному и фундаменталистскому. Сделано врагом либерального (но строго-церковного) направления, которому я симпатизирую, поэтому с формулировками я согласиться не могу. Но наличие самих таких групп классифицировано верно. 


"Семёнко:

Если двигаться в традиционной, условно говоря, парламентско-политической логике, слева направо, то необходимо будет, во-первых, сказать, что среди либерального спектра того, что называют сейчас "православной общественностью", наличествуют свои внутренние градации и противоречия. Прежде всего, существуют парацерковные группы с воинствующей либеральной, экуменической и антитрадиционалистской идеологией, которые где-то уже выходят за пределы Церкви, образуя всякого рода расколы и сектантские общности. Такие, как те "юрисдикции", к которым причисляют себя Глеб Якунин, Иннокентий (Павлов) или Яков Кротов. Эти группы, как правило, очень немногочисленны. Их фирменная черта, особенность, отличающая их от более "умеренных" либералов — неизжитая диссидентская психология, заставляющая их порой идти на открытый конфликт со священноначалием, что ведет к фактическому выходу из Церкви.

Собственно же либеральная часть Церкви представлена также в основном немногочисленными группами и отдельными представителями духовенства и мирян, которые, однако, достаточно плотно вписаны в церковную институцию, в особенности, по "экуменической" части. Они сохраняют системные и прочные связи с церковным официозом. Либералы встречаются среди преподавателей духовных школ и среди приходского духовенства, правда, в основном, в крупных городах, преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге и их пригородах. Стремление послужить где-нибудь в русской глубинке для либералов вообще не очень свойственно. Сюда я бы отнес таких достаточно известных церковных деятелей, как священник Георгий Кочетков, игумен Пётр (Мещеринов), протоиереи Георгий Митрофанов, Александр Борисов и Владимир Лапшин и ряд др.

Наибольшую проблему представляет следующая группа, которую мы, чтобы отличать ее от собственно либералов, предлагаем обозначить как модернистскую. Различия, на наш взгляд, таковы. Либералы — это в основном, так сказать, искренние противники, прямые враги православной традиции, находящиеся под влиянием как собственно либерально-секулярных идей, так и всевозможных модернистских течений внутри инославного христианства.  (Недобросовестное, нечистоплотное враньё г.Семёнко. Перечисленные священники  явлдяются не врагами православной традиции, а напротив, видят ту перспективу, в которой православная традиция может, и должна бы, следовать по курсу, проложенному Евангелием и  великими Отцами Церкви;  не допуская при этом  ни двурушничества  "модернистов",  ни компромиссов с духом века сего "Консерваторов", ни, разумеется, мракобесия, прямо нехристианского духа  зилотов - tapirr). Они готовы противопоставлять себя традиции, во многом даже уходя из неё, но не готовы системно воевать с ней.

Что же касается церковного модернизма, то определяющим качеством этого течения является его "системность" и "проектность". Модернисты стремятся не к бунту против традиции, но к тому, чтобы изменить, деформировать традицию изнутри, что возможно, если захватить власть в Церкви, стать в ней определяющим властным началом. Для модернистов характерно не столько систематическое изложение своей реформаторской идеологии где-то в одном месте, сколько, так сказать, "распыление" ее в виде отдельных фрагментов во многих текстах.

В плане же идеологии церковные модернисты гораздо осторожнее и умереннее либералов; наиболее системные и реалистично мыслящие модернисты не стремятся к прямой войне с традицией; они склонны заходить как на либеральное, так и на консервативное поле и постепенно перетягивать на свою сторону церковное большинство. ( Read more... )

Церковно-консервативное большинство Церкви, — это основа ее социального "тела", которая не нуждается в каких-то подробных характеристиках. Для нормальных монахов, священников, прихожан, спокойно трудящихся в своих общинах и не склонных к излишней политизации и разного рода экспериментам, чужд либерализм, стойко осознаваемый как идеологический враг, модернистское заигрывание с "миром". Впрочем, им чужды и фундаменталистская склонность к заведомой асоциальности, радикальному уходу из мира и заведомая конфронтация со священноначалием, что, как и противоположный, либеральный радикализм, таит в себе опасность раскола и, в конечном счете уже прямого сектантства. Повторюсь: консерваторы отнюдь не склонны к политиканству, будучи воплощением стабильности, нормальности и созидательного, позитивного труда как на приходском, так и на общецерковном уровне.

В отличие от консервативного большинства Церкви, фундаменталисты исполнены чувством своеобразного катастрофизма, их беспокоит мысль о том, что сама каноническая Церковь уже непоправимо захвачена апостасией. В конечном счёте, такой настрой рождает в них синдром пораженчества, что компенсируется агрессией и демонстративной "бескомпромиссностью". Такие настроения, к сожалению, порой используются внешними, антицерковными силами как орудие в их деструктивной игре.

Чуть подробнее про "фундаменталистов": http://tapirr.livejournal.com/2641353.html

Наконец, гностические группы в Церкви, подобно крайне левым, находятся практически уже на грани выхода из нее, часто модулируя идеи, фактически уже прямо выходящие за рамки православного вероучения. (очевидно имеется ввиду оккультист А.Дугин. Других гностиков на обочинах церкви я что-то не припомню - tapirr)

Эта схема, как и любая другая, разумеется, не покрывает всей сложности реальности. Часто какие-то конкретные группы или отдельные люди, чье идеологическое ядро располагается в той или иной части вышеописанного церковно-политического спектра, в каких-то конкретных вопросах придерживаются взглядов соседней группы. Модернист, то есть тот, чье идеологическое ядро находится в области модернизма, может по одним вопросам смыкаться с либералами, а по другим — с консерваторами; точно так же консерватор может в чем-то быть ближе к модернистам, а в чем-то — к фундаменталистам. Совсем жестких рамок тут, разумеется, нет. Но все же главная, так сказать, родовая черта церковного консерватизма по сравнению как с модернизмом, так и с фундаментализмом, не говоря уже о либерализме, заключается в умении слышать и распознавать волю Божию о Церкви, в обладании живым чувством духовных реалий, то есть того, что лишь силой Божией жива и движется Церковь. Потеря этого живого чувства духовной реальности Церкви, ее богочеловеческого происхождения и является источником всевозможных уклонов, как "справа", так и "слева".

( Read more... )

Андрей ФЕФЕЛОВ. Но можно ли утверждать, что модернистская тенденция сегодня побеждает?

Владимир СЕМЕНКО. На этот вопрос я не могу ответить однозначно. С одной стороны, если взять, например, последние выступления Святейшего Патриарха Кирилла, в частности, во время его визита на Украину, в Курскую, Архангельскую епархию и т.д., то они строго традиционны, в них присутствует принципиальная опора на традицию. На Украине Патриарх говорил о вреде не просто либерализма, но либерализма именно в богословии, что, на мой взгляд, прямо направлено против церковного модернизма. Подчеркивая значимость богословского образования, он при этом апеллировал к народной вере. Мы услышали из его уст благоговейные слова про Святую Русь, про стопочку Богородицы в Почаевской Лавре.

Но с другой стороны, в последнее время на первый план в нашей Церкви выдвигаются люди сугубо модернистского склада. Например, тот же игумен Пётр (Мещеринов), занимающий важнейшую должность заместителя руководителя Патриаршего Центра Духовного развития молодежи, который считает, что эта "стопа Богородицы" — просто сказка, выходящая за рамки Предания. Игумен этот выступает за отмену "патриотического" праздника Казанской иконы Божией Матери, говорит, что на Руси не было культуры до Петра Первого, за исключением узко богослужебной сферы.

Недавно в богословскую синодальную комиссию и в Межсоборное присутствие введен протоиерей Георгий Митрофанов, который подвергает сомнению существование таких святых, как Петр и Феврония Муромские и защищает эвтаназию.

А ставший недавно протодиаконом Андрей Кураев, который прямо заявляет, что загробных мытарств души не существует, что Благодатный Огонь у Гроба Господня зажигается зажигалкой, "автор" многочисленных некорректных высказываний назначен руководителем авторской группы по написанию учебника по основам православной культуры. Это притом, что он неоднократно высказывался против данного проекта. "


**


Кстати, обнаружил интересный сайт (опять же, вражеский. Множество случаев так называемого вранья. Соответственно, будьте осторожны):

http://antimodern.wordpress.com/personalia/


**

Однако об этом я не знал: Игумен Петр (Мещеринов) после рекомендации Патриарха воздержаться от острых высказываний покинул пост директора Школы молодежного служения

Христианство и культура

Как христианство повлияло на развитие мировой культуры? В чем состоит традиция христианского гуманизма, и как она проявилась в подвиге новомучеников? Какие процессы происходят в отечественной и западной культуре сегодня? Эти и другие темы обсуждают поэт, филолог Ольга Седакова и  заместитель руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи игумен Петр (Мещеринов).

 

Как соотносятся 

понятия «культура»,

«христианская

культура»

и «православная

культура»?

 

Ольга Седакова: Сергей Сергеевич Аверинцев обращал внимание на то, что соединение двух этих слов — «христианская культура» — почти оксюморон, то есть, соединение несоединимого. Исторически христианство приходит в уже сложившиеся культуры и приходит не за тем, чтобы создавать какую-то свою новую «культуру».  Культура в общем смысле — это человеческое устроение вселенной; можно сказать, вочеловечивание природы. А христианская весть, как все помнят, «огонь, сведенный на землю».  Христианство может принять наличные культурные формы, не задумываясь о том, чтобы сразу же создавать свои, новые — как это было в раннехристианскую эпоху, когда эллинистические формы становились языком, на котором выражались новые смыслы. Но оно может прийти в наличную культуру, как огонь, и сжечь все, что к этому времени составляло ее содержание.

В любом случае эти две реальности, христианство и культура, резко различны. Поэтому точнее было бы сказать: «культура (или, точнее: культуры) христианского мира». Но в таком случае мы получаем объект воистину необозримый, потому что, скажем, и скандинавская культура, и сирийская культура, и культура какого-нибудь недавно крещенного африканского племени — все это культуры христианского мира. Есть ли в них что-то общее, что-то такое, что можно назвать общим культурным элементом христианства? Во всяком случае, обнаружить такой общий знаменатель далеко не просто.

Поэтому, определяя православную культуру, стоит говорить о многих культурах: о греческой, о грузинской, о румынской, о русской, какими они стали за века своей христианской истории. И  здесь, в кругу культур православных народов, множество различий. На примере русской иконы, создававшейся по византийскому образцу, но сообщившей своему образцу новые черты, более мягкие, более теплые  и менее иератичные, мы можем видеть, как христианство по-разному вживляется в разную народную, культурную почву.

Мне кажется странным противопоставление понятий «русская культура» и «западная культура», потому что русская культура (я  имею в виду, творческая гуманитарная культура: словесность, музыка, зодчество, наука и т.п.) — это несомненно часть европейской культуры. Она очень своеобразна, но и любая из европейских культур очень своеобразна. Скажем, между итальянской и германской традициями не меньше различий, чем между русской и ими обеими. И немцы, и итальянцы удивятся, если узнают, что их принимают за что-то одно, «западное». Если представлять себе это реальное многообразие, ничего странного в том, что своеобразнейшая русская культура — одна из этих европейских традиций. У  нее те же два основания, о которых так много говорил Аверинцев: Афины и Иерусалим.

Другое дело, что культура включает в себя и другие области, например, юридическую, политическую, экономическую, бытовую культуру. Вот здесь уже можно говорить о том, что российская культура  действительно отличается от европейских, которые в этом обнаруживают значительную общность. В основе их лежит римское право, традиции гуманизма и Просвещения. Все эти три компонента никогда по-настоящему не вживились в российскую правовую, государственную, экономическую структуру. В российской традиции есть огромный разрыв между творческой культурой и всеми остальными сторонами жизни.

 

Игумен Петр (Мещеринов): И этот перепад, мне представляется, вызван не органическими причинами, а искусственным сломом и уничтожением всей культуры российской дореволюционной жизни. В конце XIX века — начале XX века в России было время наибольшей близости к западной культуре, в том числе и на бытовом уровне. Было свободное общение людей в общеевропейском пространстве, для образованного российского общества не было языкового барьера. Но, к сожалению, события XX века это все поломали, и целые поколения оказались во многом отрезаны от живого взаимодействия с культурами европейских стран. Владимир Соловьев писал, что дело Петра I как раз и заключалось в интеграции культур. Несмотря на то, что она была произведена по-российски очень жестко, ее итогом было взаимодействие культур, в котором никто — ни Россия, ни Запад — не терял своего лица. Мне кажется, это очень важно, потому что сейчас культура — и западная, и наша  — настроена на то, чтобы мы как раз потеряли свое лицо, чтобы все, не только народы, но и частные люди, стали массой.

 

Глобализация

и культура

 

И.П. Нужно сказать, что глобализация имеет не только отрицательные стороны, выражаемые, скажем, в макдоналдсе, кока-коле и небоскребах. Она проявляется и в возможности человека больше перемещаться по миру, свободно получать информацию, и во многих других положительных вещах. Здесь многое зависит от личностной зрелости, от того, как люди все это воспримут. Человек может воспринять, образно говоря, «попсу», а может воспринять и положительные стороны современного образа жизни. То есть я бы не стал записывать все в общую схему: «вот, глобализация пришла на нашу землю, и это однозначно вредно». Если бы можно было противопоставить глобализации нечто действительное — это да. А так все плодами глобализации с удовольствием пользуются, но при этом на чем свет стоит ее ругают. Это неконструктивно.

 

О.С. Если говорить про Америку и глобальную культуру, то где меньше всего американизма, так это в самой Америке. Того, что считается показательно «американским», в Америке меньше всего. Я бы сказала, что «американизм»,  «американская культура на экспорт» — это скорее характерная субкультура больших городов, поп-культура городских низов, которая до университетских кампусов не долетает. Вот эта субкультура и становится всемирной. И  происходит это не потому, что ее кто-то кому-то навязывает, а потому, что в ней повсюду есть какая-то внутренняя потребность, как в тех же макдоналдсах. Из Америки берут то, что удовлетворяет потребностям не очень культивированного современного человека, который есть везде. «Американизм» обычно приходит на пустое место, когда разорвана связь со своей традицией. У нас эта связь разорвана радикально, в этом революция преуспела. В таком случае берут то, что легче взять. Чтобы читать Данте, скажем, — это сколько надо труда! А чтобы итальянского эстрадного певца слушать — никакого. Выбирается самый легкий способ приобщения к общепланетарной жизни.

 

И.П. Такие же процессы наблюдаются и в культуре, считающейся «высокой», «немассовой» — например, в классическом музыкальном исполнительстве. Когда у «звезд» график выступлений расписан на десять лет вперед, это катастрофически снижает уровень внутреннего постижения того искусства, каким они занимаются. Это видно даже в изменившихся  внешних формах выступлений классических исполнителей: три тенора на стадионе, Монтсеррат Кабалье с поп-певцами, симфонические оркестры играют с рок-группами… Даже здесь происходит повсеместное «понижение планки». А как только планка понижается, образовавшаяся пустота заполняется массовостью.

 

О.С. То же происходит и в гуманитарных науках, когда мир переходит на систему грантов. Теперь почти нет таких стабильных мест, таких институций, где человек занимается своей темой много лет. На каждую тему, на каждый «проект» испрашивается отдельный грант на определенный срок. Но разве может человек сказать, сколько времени ему нужно на открытие, когда осенит его гениальная идея? Он обязуется сделать что-то за год или два или три. Что-то и делает. А западный мир, в отличие от нашего советского, планового, умел ценить и понимать то, что невозможно планировать. Теперь и там воцаряются план и «личные обязательства». Если речь идет о творчестве, художественном или научном, то это просто нечестно. Такие заведомо невыполнимые обязательства фатально порождают массовую халтуру, потемкинские деревни — болезни, так хорошо нам знакомые по недавнему прошлому.

 

Что такое «истинная,

подлинная» культура?

 

О.С. «Культура» — не оценочное понятие.  Для первого поколения горожан крестьянская культура, из которой они ушли, представляется «бескультурьем». А исследователи знают, какая это  тонкая и  сложная культура. И «плохая», глобальная поп-культура — это тоже культура со своими  собственными законами. В поле культурологии культура не оценивается.

Мне больше нравится слово, которое употребляли древние греки, — «пайдейя» (воспитание). В понятие «воспитания» входило очень многое. Не только некоторые обязательные знания, но и воспитание психики, тела — оно тоже должно было быть культивировано. Если мы говорим не о «культуре», а о «пайдейе», о воспитании, то здесь мы можем говорить о хорошо воспитанных и плохо воспитанных людях, о «возделанной» и «невозделанной» душе. Так, Гораций писал, что поэт «возделывает нравы» — как пахотную землю.

 

И.П. Для характеристики культуры очень важен, на мой взгляд, общий культурный фон эпохи. Например, для меня очевидно, что Баха и его музыку, его философию никак нельзя оторвать от контекста его эпохи (что усердно делало советское музыковедение), а ее, в свою очередь, нельзя оторвать от веры, потому что время, в которое жил Бах — это, на мой взгляд, последний расцвет европейского христоцентризма. Бах, я бы сказал,  — «последний лютеранин», настоящий, «стопроцентный», эпоху живого лютеранства своим гением подытоживший и закончивший. Но, с другой стороны, великий гений Баха и невозможен без своей эпохи.

О.С. Да, точно так же и с другим великим автором — с Данте. Часто (и не только у нас при государственном атеизме, такое можно встретить и у современных дантологов в Италии) представляют дело так, что главное в Данте — его артистический дар, гений формы и «простая», «человеческая» любовь к Беатриче. Схоластика и богословие —  навязанные ему его эпохой вещи. Но это просто ложь: Данте любил богословие не меньше, чем Беатриче; Беатриче и была для него воплощенным богословием. Его эпоха — зенит цельного католического мировосприятия. Уже у  его младшего современника Петрарки произошел разлом: конфликт между тем, чего он на самом деле хочет (это было прекрасное, античность, Цицерон, Лаура), и тем, что он должен  хотеть (традиционная вера). У  Данте такого конфликта между Цицероном и Августином, между любовью к Беатриче и праведностью не было. Для него Беатриче — проводница в небесный мир, в мистику, в богословие.

Наше время, как представляется, таким богатством смыслов, как дантовское или баховское, не располагает. Человека не готовят к такому культурному и духовному труду. Ему не предлагается такой огромный и наполненный смыслом образ мироздания. Данте, как каждый просвещенный человек его времени, знал классических авторов наизусть. Он великолепно знал Св. Писание. Он изучал этику и богословие. Астрономию, ботанику… Но главное, все эти эти познания соединялись в единую динамичную картину мира как Творения. Представьте себе, сколько все это дает одаренному человеку. А самая яркая одаренность, если она посажена в тощую культурную  почву, что она оттуда возьмет?

Мы можем сказать, что в целом образованность, тонкость восприятия и широта бескорыстных интересов среднестатистического человека снижаются, но это не значит, что не может быть исключений! А каждое исключение очень много значит. Оно может изменить жизнь многих. Для меня, например, Сергей Сергеевич Аверинцев был таким  определяющим жизнь исключением.  Он освободил нас из «темных веков» советского невежества. Когда мы его слушали, было ощущение, что рушатся какие-то границы, что наше сознание расширяется и туда входит все, начиная с античности, Византии, Средневековья вплоть до Юнга — все изгнанное из «советской культуры» как «идейно чуждое» и почти недоступное для нас за железным занавесом. Он один вызвал огромную реакцию, и духовную, и культурную. А ведь по всем резонам такого человека, как Аверинцев, к 60-м годам просто не должно было быть!

В последнее время встречается такое утверждение, что из нашей современной культуры улетучивается человечность. Встает вопрос: насколько импульс человечности культурам давало именно христианство, а если мы говорим о русской культуре — православие? Действительно, даже когда светская культура стала автономной в отношении Церкви, импульс христианства продолжал в ней действовать. И читая даже тех писателей XIX века, которые сами себя считали антиклерикальными (как, например, В.Гюго), вы, тем не менее, чувствуете  в них вдохновение христианского отношения к человеку, христианского гуманизма. Так же и в русском свободном светском искусстве. Кто-то из церковных мыслителей ХХ века назвал «Капитанскую дочку» Пушкина самым православным сочинением. Пушкинское почтение к человеку удивительно, и корни его, несомненно, христианские.

 

Может ли Церковь

сегодня влиять

на культуру?

 

О.С. Здесь следует понять, что имеется в виду под влиянием Церкви. На вас может воздействовать один верующий человек. Со мной это обычно так и бывало.  И  не то что такие люди чему-то меня учили, поучали. Я просто смотрела на них и видела: вот другая, лучшая жизнь. Почему они такие? Этот вопрос они ставят перед теми, кто их встречает. Через своих людей Церковь и действует. Но такой человек воспитан всей целостностью Церкви. Ведь вся эта большая церковная работа и созидает личность.

 

И.П. Очень важно, чтобы Церковь давала нам возможность существовать именно как личностям. Ибо только «критическая масса» личностей, в христианском смысле «частных лиц» — ответственных, самостоятельных, свободных людей — сможет на что-то повлиять. А если таких личностей будет мало, то они будут влиять каждый на свой круг близких. Для общества это не будет иметь ни весомых, ни даже сиюминутных последствий. Но все равно церковность, настоящая церковная культура будет передаваться преемственно. Тем более, что наше общество за время советской власти, получило, как мне кажется, хорошую прививку от коллективизма.

 

О.С. Я бы даже сказала, слишком большую. Если сравнивать наше общество с западным (вот и я прибегаю к этому противопоставлению, но имею в виду не столько географию, запад-восток, сколько историю: тоталитарную обработку общества, которой на западе не проходили), удивительно, насколько у них больше солидарности, на самом бытовом уровне. От нашего индивидуализма порой страшно. Совсем разрушено сознание, что мы  живем вместе, и что жить вместе во всех отношениях лучше, чем видеть в окружающих тебя безразличную или враждебную среду, через которую надо пробиваться.  Эта асоциальность, вошедшая в плоть и кровь, — один из страшных плодов принудительного коллективизма.

Мне кажется, за советское время люди твердо усвоили привычку говорить не «от себя лично», не со своего места, а откуда-то «вообще», от лица всех. «Церковь думает об этом то-то и то-то». Думает на самом деле этот конкретный человек, но говорить от лица инстанции ему привычнее. И высказывание «от лица инстанции» легче принимается на веру.

 

И.П. Мне кажется, что сейчас главная проблема в том, чтобы Церковь производила человеческие смыслы внутри себя, чтобы она не ставила себе задачу осчастливить, поучить и нравоучить общество, чтобы она разобралась с самой собой. Мне очень понравилось, как вы, Ольга Александровна, говорили однажды о господствующем в церковной идеологии взгляде, будто нужно душевность отринуть, что это в лучшем случае немощь, а то и позорный грех, который не должен быть свойствен православным. Но церковной жизни сегодня нужнее всего не ограничиваться возвращением к благоуветливой лексике, к словесам, преданиям, отцам, старцам и прочее. Нам необходимо почувствовать внутри себя, что она есть продолжение дела Христова. А дело Христово — это спасать, любить и миловать людей, живущих «здесь и сейчас». Если внутри себя Церковь это вспомнит, а церковные люди это воспримут, то конечно, это будет выплескиваться через личности и в общество.

 

О.С. Я думаю, что это не только возможно, но это и происходит реально. Но происходит, может быть, странными, тонкими путями. В 60 г оды мы могли еще встретить верующих людей, которые вернулись из лагерей. Они были носителями другой церковной традиции — просвещенной, светлой, не запуганной и не запугивающей, не стилизованной. Как это удивляло по сравнению с тем, что можно было видеть среди неофитов! И такие встречи имели свои последствия. Быть может, эта очень тонкая, очень личная нить преемственности не заметна для широкого общества.

Вот насчет чего у меня пессимистический взгляд, так это насчет публичной жизни. Мне кажется, до публичной жизни уже ничего серьезное не доходит, а если доходит — то неизбежно искажается. «В темные времена свет публичности затемняет все», как сказал Хайдеггер. Похоже, у нас такие темные времена. На Западе дела обстоят не лучше. Там давно уже творческие люди сбегают из публичности, прячутся от света масс-медиа, (одним из первых сделал это писатель Сэлинджер).

 

И.П. Кстати, если говорить об убегании: в последние полстолетия популярно убегать в восточные, буддистские и прочие религии, но не в христианство. Как вы думаете, почему?

О.С. Да, я видела удивительные вещи в христианской Европе. Там можно встретить побеги не только в  буддизм, к восточно-медитативным практикам. Бегут и в ислам. Это поразительно. Однажды в Италии я увидела объявление: «Встреча с молодыми (т.е. недавно принявшими ислам) мусульманами». Далее перечислены фамилии этих молодых мусульман: древнейшие аристократические итальянские фамилии! Их предки когда-то защищали христианскую Европу от мусульман.

Почему бегут из родного христианства? Я слышала такие ответы: те, кто уходит в мусульманство, говорят, что в христианстве слишком много свободы  и потому непонятно, что делать; а вот точная регламентация, как в исламе, дает спокойствие,  уверенность, и на душе  хорошо.  Они выбирают ислам как более нормированный образ жизни. Зато те, кто идут в буддизм, говорят: христианство — это так доктринально, так скучно, так рационально, то ли дело  буддизм — полная неопределенность, мистика, парадокс. Я думаю при этом, что новоевропейские изводы и ислама и буддизма — не совсем то, что их исторические прототипы. 

           

О положительных

Явлениях

в отечественной

культуре

 

И.П. В русской современной культуре для меня отраднее всего, что у людей появилась возможность «частности» — которая делает человека личностью и позволяет ему формировать мировоззрение.

 

О.С. В последние годы меня приглашали в разные города —  в Архангельск, в Тверь... И какие  люди приходили на эти вечера, и как они слушали. Все в один голос говорят, что  поэзия больше у нас  не нужна. Поглядели бы они на эти полные залы.  Люди изголодались, им нужно слово, им нужна музыка, им нужен смысл — но совсем не то, что звучит отовсюду. Сытое общество нельзя накормить. А у нас оно все-таки не сытое.

 

И.П. И в Церкви это же происходит. Появился голод не идеологически-строевой, но нормальной, человеческой христианской жизни.

 

О.С. Мне приходилось видеть, что  те, кто сейчас испытывает религиозный голод, часто идут не в Церковь, а в разные протестантские, сектантские движения. Но голод явно есть. Люди ищут общности и какой-то горячей, героической веры….

 

Новомученики

в жизни

современной Церкви

 

О.С. У меня был английский друг, профессор богословия Доналд Никкол. Он написал книгу «Триумфы духа в России». Это об истории гонений. Благодаря ему, я иначе увидела наше прошлое. Если смотреть со стороны гонителей — это одно, это горе и позор страны. Но такого числа исповедников история христианства не знала! И если смотреть с этой стороны — это и в самом деле «Торжество духа».

 

И.П. Для меня это как раз один из поводов для пессимизма. Вот пролилась кровь мучеников в четвертом веке. Пышным цветом расцвела и святость, и Церковь. Сейчас кровь новомучеников была не меньшей — и ничего. Мало того, новомученники ведь практически не почитаются. Блаженная Матрона почитается, преподобный Серафим Саровский, даже Иван Грозный с Распутиным многими почитаются, а новомученики — нет.

 

О.С. Да, такое впечатление, что эта жертва не принята, не понята. И еще бы: история новомучеников ставит нынешнего церковного человека перед личной проблемой. Не все, значит, были заодно и делали, «как им говорили». И тогда встает вопрос: а ты где был, или твои родители где были? О Матронушке можно думать без этих вопросов. А вот о святом, которого, быть может, убил твой дедушка, это уже другое. Исключение мучеников из общей, я бы сказала, тональности современного благочестия — неосознанная самооборона. Требуется определенная смелость, чтобы «принять сторону» новомучеников. Легче считать так: все, как я, оставили Церковь, а потом, как я, вернулись.

В Италии был конгресс, посвященный новомученикам. В монастыре Бозе, где ежегодно проходят встречи, посвященные православной традиции, и участвуют наши представители Церкви, кто-то из бенедиктинских монахов спросил: «А были ли у новомучеников преемники?» И на этот вопрос ответить непросто. Была тонкая-тонкая нить преемственности (слава Богу, я знаю такие священнические семьи), но в целом и в 70-е годы, когда началось еще неофициальное религиозное возрождение, и тем более во время всеобщего возвращения «к вере отцов» эти движения просто не встречались с людьми той складки. Их почти не осталось. «Значит, это был разрыв традиции?» — спросил бенедиктинец. И  страшно было бы ответить на этот вопрос положительно…

 

И.П. Но, я считаю, учитывая как раз этот разрыв традиции, Церковь обязана об этом говорить, проповедовать и напоминать неустанно именно о подвиге новомучеников, как она неустанно напоминает, что апостол Лука написал 70 икон Божьей Матери. Последнее, может быть, есть смысл отставить на второй план, а учить паству исторической ответственности, евангельской правде и нравственности и человеколюбию, потому что это важнее.

 

О.А. Да, мы не можем измерить долготерпение Божие, но человеческого терпения явно уже не хватает. Когда Сталина, уничтожавшего православие, прославляют в качестве истинно православного вождя, сказать просто нечего.

 

И.П. Пока, судя по всему, даже не возрождение, но зарождение этой маленькой живой ниточки связи с новомучениками, увы, невозможно. Только на частном, личностном уровне. Я думаю, что, по библейской логике, нашу страну и вместе с ней Церковь ждут большие потрясения. Это, может быть, послужит очередным толчком к возрождению, и тогда вспомнятся новомученики. А пока у нас так называемая стабильность, боюсь, ничего не сдвинется.

Сегодняшняя российская жизнь, государство и общество, имеют (и мы уже касались этой темы) своей главной, ключевой, коренной и всеобъемлющей характеристикой принципиальное и абсолютное нечеловеколюбие. С  величайшей тревогой и болью я выражаю опасение, чтобы в эту атмосферу нечеловеколюбия не включилась и наша Церковь. А по связи Церкви и общества, по довлению общественных процессов над Церковью, это, увы, не исключено. Но и Церковь, и культура могут этому противостоять. Для этого потребуется, во-первых, ясное осознание данной проблемы, а во-вторых — требующее немалого труда возвещение человеколюбия, то есть христианского гуманизма. Отрицая гуманизм секулярный, мы вместе с водою выплескиваем ребенка. Истинное возвещение христианского гуманизма не есть отмена борьбы с грехом, со страстями, с духом мира сего — но возвещение и реализация любви Бога и Его Церкви к человеку, той любви, выражением которой всегда была и подлинная христианская культура.

 

Биографии

Игумен Петр (Мещеринов) — насельник московского Данилова монастыря c 1991 года. В монастыре проходил самые разные послушания, от регента и уставщика до помощника благочинного. В 1995 году назначен настоятелем подворья Данилова монастыря в Подмосковье, и по сей день исполняет это послушание. Имеет музыкальное и духовное образование.

С 1992 года активно занимается преподавательской и просветительской деятельностью. Читает курсы лекций, выступает на семинарах, конференциях, образовательных чтениях. На сегодняшний день игумен Петр является заместителем руководителя Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре, а также руководителем Школы молодежного служения и отделения духовно-нравственного просвещения. Автор статей и книг, посвященных православному мировоззрению, духовному образованию, актуальным проблемам церковной и духовной жизни.

фотографии tapirr

Я был вчера на встрече Архиепископа Илариона, заместителя Святейшего Патриарха, с молодёжью в Политехническом музее. Привожу репортаж из Сети, довольно подробный, со своими дополнениями (курсивом). То в  выступлении Архиепископа, что показалось мне крайне важным, я выделил жирным

"Москва, 7 октября, Благовест-инфо. Лекцией председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, архиепископа Волоколамского Илариона (Алфеева) открылся 6 октября молодежный лекторий на тему «Основы православного мировоззрения». Цикл лекций будет проходить в течение учебного года по инициативе Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Даниловом монастыре (ЦДРМ) и домового храма св. Татианы при МГУ им. Ломоносова.

( фото + текст )

«Широко распространенное обрядоверие», по словам выступавшего, также дает неадекватное представление о христианстве, сводя его к «совокупности обрядов и предписаний». Архиепископ Иларион с сожалением отметил, что большинство вопросов, которые он получает как ведущий телепрограммы «Церковь и общество» на канале «Вести 24», касаются именно обрядов: «ношения платка, брюк для женщин, что можно и что нельзя». «Для многих православие является не более чем культурной традицией», -- посетовал лектор. Он добавил, что из 70-80% россиян, связывающих себя с православием, лишь «сравнительно небольшой процент» -- это «подлинно православные люди», которые не только сознают себя верующими, но стараются, чтобы «их жизнь мотивировалась православным мировоззрением».

( Read more... )

В Церкви же все наоборот: «помогая двигаться к Богу, она помогает людям двигаться друг к другу». Уважая внутреннюю свободу каждого человека, Церковь не навязывает ему готовых решений, но «учит отличать добро от зла, обретать шкалу ценностей». «Церковь – для сильных людей, готовых взять ответственность за себя и будущие поколения… Церковь освобождает людей от зависимости, чтобы сделать их духовно свободными», -- обращался к аудитории архиепископ Иларион.

По его словам, «секрет столь сильного духовного воздействия Церкви на человека» состоит в том, что Церковь является «сокровищницей духовного опыта», в центре которого – вера во Христа. Выступавший подчеркнул, что сердцевина христианской веры – это не просто согласие с нравственным содержанием христианских заповедей и не только признание факта жизни Христа как реальной личности 2 тыс. лет назад. «Сердцевина христианской веры – это сам Христос и возможность человека в своем внутреннем религиозном опыте встречаться с Ним. Встреча с Христом – это суть и сердцевина христианской веры», -- сказал архиепископ, пояснив, что эта встреча происходит в Церкви через ее таинства и главное из них – Евхаристию.

( Read more... )

По окончании лекции архиепископ получил множество записок с вопросами и ответил на некоторые из них. Так, в продолжение темы лекции его спросили, как обстоит дело со спасением нехристиан (в действительности, речь в вопросе шла о спасении людей ни разу вм жизни не причащавшихся - tapirr) . Глава ОВЦС повторил, что «вне Церкви спасение невозможно», однако подчеркнул, что для христианина вопрос о спасении имеет смысл ставить в отношении себя самого, а не других людей.

(tapirr записал: "Мы не знаем меры милосердия Божия, и не можем поэтому ставить вопрос о спасении тех или иных категорий людей")

Был также задан вопрос о возможности служения литургии с открытыми Царскими вратами. «Так сложилась моя священническая судьба, что я всегда служил с открытыми вратами», -- ответил архиепископ, кратко перечислив окормлявшиеся им приходы в Прибалтике, в Западной Европе и в Москве. (Виленский Свято-Духов монастырь, Каунасский собор - настоятель, все храмы на Западе, в Москве храм св. Екатерины - tapirr)  «В служении с закрытыми вратами есть что-то противоестественное, ведь литургия совершается всей церковной общиной, а не только священником (слов про общину, кажется,  не было - tapirr) (tapirr: "Совершенно непонятно, почему в самые главные моменты <литургии> надо закрыть Двери и слышать только голос священника из-за глухой стены иконостаса?!- сказал Владыка.)


( Read more... )

Москва, 7 октября, Благовест-инфо. О перспективности применения известной во всем мире программы «12 шагов», которая используется в группах взаимопомощи людей с алкогольной и наркотической зависимостью (Анонимные алкоголики – АА и анонимные наркоманы – АН), говорил 6 октября председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, архиепископ Волоколамский Иларион (Алфеев).

Выступая с лекцией перед большой аудиторией в рамках просветительского цикла «Основы православного мировоззрения», глава ОВЦС ответил на вопрос из зала: «Общество анонимных алкоголиков – это секта?»

«В сочетании с Церковью, при умелом пастырском руководстве эта программа («12 шагов» -- прим. ред.) приносит очень явные положительные плоды», -- ответил лектор.

Утверждение архиепископа опирается на его собственный пастырский опыт: при храме св. великомученицы Екатерины на Всполье, где он в свое время служил настоятелем, работала группа АА по программе «12 шагов». Для тех, кто не знаком с этой программой, он пояснил:
 

( Read more... )

Отец Пётр (Мещеринов) на видео

http://video.yandex.ru/search.xml?text=%D0%B8%D0%B3%D1%83%D0%BC%D0%B5%D0%BD%20%D0%9F%D1%91%D1%82%D1%80%20%D0%9C%D0%B5%D1%89%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B2&where=all&id=3433097

Друзья!

Френд belanovskyy@lj  просит вывести это в Топ. Поставьте, пожалуйста ссылки на это:

http://belanovskyy.livejournal.com/184873.html

http://neophytus.livejournal.com/18543.html

http://www.liveinternet.ru/users/1298624/post106567658/

http://community.livejournal.com/anticlericalism/726273.html

Вся лента об убийстве правозащитницы.


Так что теперь не до смакования забав бродячих клоунов:
http://bytopisatel.livejournal.com/145986.html



Но.

Что с журналом отца Петра? igpetr@lj

Взломан? Удалён? Кем?  Если автором, то по какой причине? Ни у кого ни слова не вижу.

Все сохранённые записи:

http://blogs.yandex.ru/search.xml?author=http%3A%2F%2Figpetr.livejournal.com%2F&ft=blog

И у меня по тэгу кое-что есть.