Был в СССР некий Буковский – несгибаемый борец за свободу и против цензуры. Потом его выслали в Англию. Оттуда он периодически ругал СССР и хвалил обретённую свободу. Ставил в пример свою новую родину. И вот вышел на пенсию, почувствовал себя подлинно свободным и его, наконец, прорвало. Видимо, накипело. Долго сдерживался. Просто крик души. Достали старого диссидента цензура и преследования за убеждения в свободном мире.

Вот что он пишет (Буковский пишет, а я слегка откомментирую отрывки из его писания. Кстати, старый диссидент верен себе. По поводу цензуры на западе он просвещает не своих бывших соотечественников, а болгар. Видимо, перед россиянами ему стыдно. Так он им пел про счастье жить в свободном мире! И вот…)

«Я-то в советских психушках привык к обществу сумасшедших. Но беда в том, что американское общество всякую идиотскую новинку сразу делает чуть ли не общеобязательной. В Америке, как, впрочем, и в Европе, население ведет себя невероятно конформистски. Все, что тебе втюхивают, надо воспринимать как норму. Чтобы быть успешным, надо быть конформистом. И вот американские шаблоны распространяются повсюду как непреложные правила, отражаясь даже на законодательстве.

Сейчас в США работодатель не смеет разговаривать со своей сотрудницей наедине – должен присутствовать хотя бы один свидетель, иначе того могут обвинить в сексуальных домогательствах, а это означает гибель карьеры и положения в обществе. 

    Кстати, не только с сотрудницей, но и с сотрудником. Особенно с молодым. В свете равноправия гомосексуалистов, сексуальные домогательства признаны могущими быть и к мужчинам. Уже были примеры шантажа молодыми сотрудниками своих боссов. Типа: не заплатишь - обвиню в домогательстве.

Точно так же свои требования стали предъявлять и другие меньшинства – гомосексуалисты, темнокожие, сектанты и т.п. Появились законы о "hate speech" – "языке ненависти", нечто вроде 70 статьи советского Уголовного кодекса, по которой меня судили. "Языком ненависти" объявили любое упоминание о расовых различиях или сексуальных наклонностях. Вы не имеете права признавать очевидные факты. Если вы их упоминаете публично, - это преступление.

В Англии в прошлом году отменили все рождественские общественные мероприятия: британский флаг содержит крест св. Георгия, а это якобы обидит мусульман, напомнив им о крестовых походах. При этом сами мусульмане ничего подобного не требуют. Мусульманин, который держит лавочку недалеко от моего дома, вывесил в витрине флаг с крестом, чтобы продемонстрировать, что он не согласен с этим кретинским запретом – но кто его услышит…

Это привело к такой цензуре, что в наши дни Шекспир бы жить не мог. Да половину его пьес уже и не ставят: "Венецианский купец" – антисемитизм, "Отелло" – расизм, "Укрощение строптивой" – сексизм… Одна учительница в Лондоне отказалась вести свой класс на "Ромео и Джульетту", назвав спектакль "отвратительным гетеросексуальным зрелищем".

В СССР много чего запрещали. Но вот Марка Твена и других классиков из библиотек не изымали.

Массовая цензура подкрепляется уголовным законодательством. За шутку о гомосексуалистах можно угодить в тюрьму. Обратите внимание, как быстро дело дошло до репрессий.

В СССР нельзя было ругать Брежнева и членов политбюро. Ну и ещё можно было получить неприятности на местном уровне, если долго публично ругать секретаря обкома. А вот педерастов можно было ругать, сколько хочешь. В свободном мире можно ругать Брежнева сколько хочешь. Свобода! Но можно сесть за нелестный отзыв о любом педерасте. (Почувствуйте разницу между свободным миром и тоталитаризмом!) В СССР, получается, свободы было в количественном отношении побольше. Поскольку список, кого нельзя ругать, был всё же поменьше по отношению к процентному составу населения.

Был такой философ – Герберт Маркузе, ревизионист-марксист. Он был несогласен с Марксом в одной точке: Маркс считал революционным классом пролетариат (что очевидно не так), а Маркузе учил, что истинный революционный класс – разнообразные меньшинства. Патологию нужно объявить нормой, а норму – патологией. "Только тогда, - пишет Маркузе, - мы, наконец, разрушим буржуазное общество".

Активисты, которые якобы защищают права меньшинств – гомосексуальные и феминистические организации – на самом деле о меньшинствах не заботятся. Они, как в свое время Ленин – рабочих, используют их как инструмент давления и контроля над обществом, и приносят им больше вреда, чем всем остальным. В Америке жена моего друга 7 лет назад основала движение "Женщины Америки против феминизма". Начинала она с несколькими подругами, а теперь у их журнала тираж – 2 млн. Женщины начинают понимать, что феминизм им враждебен, что он разрушает их жизнь, что он не дает им выбирать то, что хочется им, а не то, что им навязывают разные активистки.

Короче говоря, мы имеем дело с серьезной идеологией, которая под вывеской политической корректности пытается разрушить наше общество. Чем меньшинствам хуже, тем лучше их лидерам: будет что защищать. Но их задача – уничтожить наше общество, и это – новая, злейшая версия марксизма.

Ну, про версию марксизма – это у старого диссидента инстинкты взыграли. Кто о чём, а вшивый о бане. Я немного Маркса почитывал. Там у него про права педерастов ничего нет. Может, я что то упустил?

Цензура, которую ввели защитники "политической корректности", избавила их от диалога. Если бы я с ними спорил, я бы разобрался с ними за несколько минут. Но кто ж мне позволит? Я, полноправный гражданин Великобритании, не могу написать на эту тему статью, опубликовать книгу, принять участие в общественных дебатах на эту тему – потому что таких дебатов нет. Вы по телевизору никаких доводов за или против политкорректности не услышите.

Свободной дискуссии захотел! СССР разваливал, а теперь к нам приехал! Кто тебе позволит подрывать устои свободного общества? Здесь тебе не там! Здесь тебя научат свободу любить!

Эту идеологию нам навязывают. Ничего против сумасшедших я не имею, я в психушках провел много лет и вполне к ним толерантен. Единственное мое условие – не навязывать мне чужих идей. Я помню свой первый спор со следователем в КГБ. Мне тогда 16 было. Он меня спросил: "За что вы нас так ненавидите?" Я ответил: "Я вас не ненавижу. Я просто вам не верю. Вы хотите строить коммунизм – отлично, стройте. А я не хочу. Могу я себе позволить 2 квадратных метра, где не будет коммунизма?"

Вот! Если хотел свободы, надо было в СССР и оставаться. Спорил бы со следователем КГБ пока СССР не развалился. А потом бы в компании Валерии Ильиничны свободно клеймил бы кровавую гебню. Вот и жил бы осмысленной жизнью. А в свободном мире ему, бедолаге, и подискутировать то не дают. Куды, куды податься несчастному тилихенту?

Самого свободного человек в СССР, как сам себя называл Буковский, в свободном мире хорошо зачмурили. Именно по этому он не договаривает – про евреев не упоминает. Боится. Попробовал бы он сказать о евреях хоть что ни будь, кроме восторженных эпитетов! Сразу бы возлюбил  не только всех пидоров и лесбиянок Европы вкупе со скотоложцами, копрофилами и прочими феминистками, но даже и следователей КГБ СССР. Они бы показались ему такими добрыми, милыми и кроткими! И подлинно толерантными.

А вот русских в западных СМИ можно говнять сколько хочешь. Потому что они не внесены в списки политкорректности.

Видимо, потому, что русские не негры, не евреи, не педерасты, не феминистки и не сектанты.

Поэтому их и говняют. А больше то некого. А как без отрицательных персонажей?
    Это как при Сталине управдом был  самой непопулярной профессией. Потому что кого то ещё изображать в качестве негодяя-начальника было опасно. Вот и очерняли управдома. Сублимировались... 
    Пока профессия не исчезла вконец.