И.Дискин(член Общественной палаты): "Да пособия нужно писать с точки зрения государствообразующей нации. Вопрос, кого считать такой нацией, кого считать русскими... Нельзя русских определять чисто этнически"

Признаюсь, гондурас меня стал тревожить еще за две-три недели до этого откровения, почему и отметился в нескольких местах (1, 2, 3). Даже послушал выступление френда a_samovarov@lj, но и этот лихой националист меня ничуть не успокоил. Ну, значит, надо у себя хорошо почесать. И чтоб к этому не возвращаться подольше…

А так случилось, что пришлось мне недавно восстановить в памяти парочку статей тов. Сталина по "национальному вопросу", да и вообще в те времена слегка погрузиться, и в результате сложилась у меня довольно-таки стройная картина политики партии и правительства в этом вопросе. Ниже вкратце об этом и о выводах для сегодняшнего дня.


Изначально большевики понимали нацию (и национальность) скорее как сущность по глубинной природе этническую, объективно-исторически продолжающую себя «над этносом» в общественно-политическую область, а в этносе видели хотя и не буквально биологическое, но самое-самое нутряное. Отсюда исток кампании по образованию наций в 20-е годы, как следование "объективным" процессам, отсюда опора вождя на русский народ в трудное время как ставка на кондовую природу.

Такое естественное понимание нации обусловило формирование базовой национальной русской идентичности в первые советские годы. Ведь ранее элита Империи была полиэтнической, а для широких крестьянских масс национальная самоидентификация, вообще, не являлась приоритетной, важнее было православный ты или пскопской. На этом основании, кстати, большевиков часто упрекают в том, что они «насаждали» нации. На мой взгляд, это слишком наивный упрек. Этносы были в реальности, была уже в реальности буржуазия, и речь могла идти лишь о границах или о полном отсутствии оных. Но в вопросе о границах больше решала реальная политика, чем волюнтаризм. Легко представить, что могло быть хуже, вплоть до федерации русских земель. А непредставимо как раз формирование единой нации в такой громадной империи и при разрухе всего и вся. Фифти-фифти, знаете ли.

Но вот далее процесс образования русской (социалистической) нации вступил в противоречие с двумя факторами. Во-первых, с все более популярным и, в конце концов, победившем на Западе пониманием нации как гражданской общности (между прочим, это мнение там утвердилось и получило распространение только в 20-веке, и об этом полезно помнить, когда шарлатаны ищут генезис общегражданской нации в глубинах истории). Во-вторых, с желанием власти сформировать новую общность - советский народ, и на этой основе - новую самоидентификацию. Причем, если сначала она рассматривалась как дополняющая, то впоследствии уже как конкурирующая и вытесняющая национальную. Этот загиб особенно усилился при хрущевщине (думаю, не без влияния западных идей). В результате произошло размывание только-только сложившейся национальной идентичности (впрочем, к русским кое-кто из советских перетек).

Стало быть, большевики, безусловно, понимали важность этнического фактора. Понимали, поскольку его наблюдали глазами. Ведь смешение культурное и «по крови» в России началось только лет 100-150 назад, вместе с охватом населения грамотностью. А до этого этнографически различные деревеньки буквально следовали одна за другой, скажем, великорусские и карельские. Теперь они все русские, что остались. Поэтому же в предреволюционной России не только разговоры, но и исследования "народности, национальности, нации" считались чрезвычайно актуальными. Большевики просто воспользовались уже существующими наработками, выбрав из них нечто удобоваримое и под себя. Вместе с тем, большевикам пришлось принимать «окончательное» решение, и в то время, когда "национальный вопрос" по существу и в смысле выбора слов еще находился в процессе осмысления.

Следует признать, в теории у них все выглядело логично. Что немудрено, ибо ученые люди, а не только тов. Сталин, сильно над этим предметом думали. Национальность, соответственно нация, выстраивалась из этнического (разумеется, взятого в социальном понимании). Причем большевики не стеснялись этого слова - нация. "Огосударствление" социалистической нации происходило более-менее естественным образом, то есть, нация соответственно размеру и развитию получала себе республику, в крайнем случае, она могла рассчитывать на культурную автономию. Но кроме национальной идентичности нужна была еще общегосударственная политическая идентичность. И это обеспечивалось государственным строем – советским социалистическим, который добровольно принимают нации. Обратите внимание – нации. СССР «есть свободный союз равноправных наций».

То есть, вырисовывалась довольно прочная и, что важно, коллективистская конструкция, согласная с идеологией. "Советский многонациональный народ" как политический союз наций плюс у каждого своя национальность (и нация). Получались своеобразные ментальные клещи из двух понятий - нация и народ. А это синонимичные понятия, но имеющие разные паттерны коннотаций. «Нации» ближе этничность, «из которой» вырастет политика как защита этнических интересов, то есть, тех самых древних архетипов, с которыми нас призывают бороться. «Народу» ближе понятие общего дела и общего блага, то есть, политика по существу, хотя в объеме понятия этническое тоже подразумевается. Но не в смысле единственности этноса, поэтому общенародное благо может быть одинаковым для разных этносов. Таким образом, в отличие от либеральной идеологии, «источником» государства являлись не граждане, а народы или нации.

Но гладко было на бумаге, а когда начались овраги, большевикам, а потом коммунистам, пришлось перегибать. То в одну сторону гнули, то в другую. За то, куда гнуть, шла борьба и в позднесоветские годы. Если вещи называть своими именами, боролись "русская партия" и "еврейская партия", а остальные подыгрывали (и разыгрывались, хотя по результату оказались «обезьянами на горе»). Причем в каждой «партии» были и свои "космополиты", вплоть до общечеловеков, и свои националисты, вплоть до нациков. Первым была важнее советская самоидентификация, а национальный вопрос их интересовал постольку, поскольку позволял крушить оппонентов на общесоюзном поле, где они видели препятствием национальную групповщину (другой нации). То есть, объективно они боролись за первенство нации в общесоюзных делах. Вторые были более озабочены национальной самоидентификацией, что напрямую увязывалось с проблематикой РСФСР для русских, и Израиля - для евреев, и теми и другими остро переживаемой. Понятно, что это мое весьма грубое обобщение. По впечатлениям, ткск.

Короче, новая советская политическая идентичность не сформировалась (точнее, не успела окончательно сформироваться), а русская национальная "на перегибах" сильно попортилась.

Продолжу вечером.