ветхозаветная ахурамазда:

Я считаю, что если физик помогал Ирану делать ядерную бомбу - то он виновен. Другое дело, что я не знаю, помогал ли он бомбу делать, или просто мирный реактор, я не знаю, зачем нефтяной стране ядерная электростанция, и я не знаю, кто его убил, и не врут ли все иранские СМИ (может все инсценировано, чтобы обезопасить физика).

Все же для памяти зафиксирую тоже.

Соловей зовет штурмовать Госдуму. Ну, ему можно, он профессор МГИМО.

Крылов разжигает почти до истерики.  Ну, он маздеист, и точно знает, где Зло.  


Кстати, буквально несколько дней назад разговаривал на около политические темы, хотя совершенно другие, с двумя дамами, и они мне честно признались, что интуитивно чувствуют глубокую онтологическую раздельность добра и зла, а так же то, откуда, собственно, наступает зло как некая предвечная Тьма. Меня это поразило. Но я бы об этом сейчас не стал вот так сходу писать, чтоб не показаться смешным, ибо тема явно требует размышлений, но вчера краем уха услышал выступление Рошаля на встрече с Путиным (который формирует предвыборный штаб). И он поделился пришедшим к нему недавно подобным же откровением - не буду пересказывать своими словами, но очень похоже. Его поразило, что есть такие люди, о которых можно сказать, что они жаждут крови. Но не потому, что они такие заядлые кровопийцы а всего лишь потому, что они точно знают, где зло, и это зло, что важно, есть абсолютное зло. Рошаль врач и поживший опытный человек, а об этом не знал. И я не знал.

Зороастризм это одна из первых религий человечества. И, видимо, не на пустом месте возникла. Но, блин, сколько ж времени прошло, неужели люди не поумнели?


ЗЫ
Оказывается,весной я уже пытался вскрыть логику этического дуализма (тут про "нацию", но можно подставить другое слово по желанию и, разумеется, другую фамилию и название другого политического течения):

Если все блага объективны, как утверждает Крылов, и если нация это благо, то обладание этим благом есть благо независимо ни от чего, несмотря ни на какие издержки и скверны. Тут важны два момента.

Во-первых, если нация это объективное благо, то как таковое оно не может оскверняться даже намеком на его использование в дурных целях, тем более, дурным человеком (Ельциным). Объективное благо не может быть присвоено как зло. Это просто абсурд, нестерпимо помыслить. Оказывается, вот еще в чем корениться причина истерик. Нестерпимо даже помыслить.

Во-вторых, если вы находитесь в некотором безблагостном состоянии, и перед вами маячит некое благо, то надо хвать его не раздумывая о том, как бы не вышло хуже. Ибо благо это объективно, и объективно будет обязательно лучше. И если до блага так просто не дотянуться, и надо чтоб его к вам ветром поддуло, то, значит, пусть сильнее грянет буря!

Вот такая получается ахурамазда. А вы говорите, русский национализм.

Отчасти навеяно диспутом между Р.Докинзом и Ф.Коллинзом. Ну, Докинз не устает транслировать свои примитивизмы в массы. И делает он это с такой энергией и так давно, что, похоже,  не столько уже себя выражает, сколько  распространенные мнения. Например, такое: Для меня не имеет значения даже вопрос, который вы задаете. Добро и зло - я не верю в существование того, что некоторые называют добром или злом. Я думаю, что, бывает, хорошие вещи, случаются, а, бывает, и плохие вещи случаются. Хоть стой, хоть падай. Видимо, он хорошо понимает, что такое хорошо, а что такое плохо, ибо наверняка представляет, что вокруг него случается. А в общем, этим занимается этика, оперирующая понятиями как раз о добре и зле. Коллинз там тоже хорош. Из его слов создается впечатление, что отличительным признаком религии является… «моральный закон». Мне это все категорически не нравится, поэтому-посему я и решил штришками обозначить по этому поводу свою позицию, представляя, впрочем, как оно может выглядеть со стороны... 

Поскольку люди сотворены свободными, то они ошибаются - люди творят не только добро, но и зло. Наша свобода – зло? Нет, поскольку только она позволяет нам обходить стороной то, что называется «злом природы». В точном значении это никакое не зло, конечно, это обычные эксцессы развития неживой материи, ибо разрушение сопровождает всякое созидание, а неживая природа созидательна тоже. Но для человека природные катаклизмы  могут обернуться последствиями неприятными и даже непоправимыми. Поэтому бог создал людей свободными, дабы они смогли научиться избегать это неизбежное «зло» и чтобы не пропали среди «дикой природы». И ведь научаемся постепенно. А все настоящее зло мира происходит от нашего недостаточного умения пользоваться свободой. Что ж, как гласит христианская традиция, с самого начала человек совершил роковую ошибку, ну и повредился слегка. Утрачена былая гармония его бытия. А сам человек оказался в одиночестве между природой и богом - ни то, ни се. Поэтому мы плохо, очень плохо пока понимаем не то что бога - природу, наши смыслы замутнены грехом, отсюда и наши страдания, а не потому что кто-то норовит причинить людям зло. Как изящно сформулировал Августин: “Когда безгрешные счастливы, вселенная совершенна; но и когда грешники несчастны, вселенная совершенна ничуть не меньше”.

И вот что теперь я хочу сказать, как бы ни противоречиво это не прозвучало. Не стоит буквально понимать, что бог – это благо, проводить тождество бог=благо. Хотя об этом  нередко приходится слышать, следует понимать, что представления о благе и о боге это наши самые общие представления, к которым мы приходим (или можем придти) в результате совершенно независимых умозаключений.

Бог – человек – Благо.

( Read more... )

Чтобы понимать Платона, надо крепко себе уяснить, что он очень редко говорит прямиком. Иначе, не следует забывать, что существуют чтойность и очемность, и одно за другим может прятаться, вместо себя показывая лишь свою тень.

Допустим, читая Канта или Декарта, мы по умолчанию принимаем, что философ вываливает на нас все, пытается изо  всех сил донести до нас все то, что ему самому открылось, в меру отпущенного таланта воплощая в тексте свои сокровенные мысли. И поэтому при погружении в текст у нас возникает впечатление, что мы следим за живой философской работой. А когда нам встречается непонятное место, то мы считаем это или недоработкой философа или свидетельством недостаточности собственных знаний вокруг и около конкретного предмета его размышлений. Но было бы большой ошибкой таким же образом  относиться к текстам Платона. Никакая Академия не поможет с ними разобраться, если все принимать за чистую монету. А на прямой бесхитростный взгляд «недоработок» там столько, что лучше сразу в мусор отправлять.

Однако ж если принять, что Платон говорит о тайнах бытия меньше, чем знает и чем умеет сказать, то многое проясняется. А если еще учесть, что он слегка играет, то все становится на свои места. ( Read more... )

II. ОБ УДОВОЛЬСТВИИ ИЛИ НАСЛАЖДЕНИИ

Разговор О Красоте я завершил словами:

Для нас же благо это красота. И истина, и соразмерность…

Многоточие поставлено не зря. У Платона не три, а пять основных онтологических категорий, стало быть, и составляющих блага не три, а пять. В дополнение к указанным трем это еще ум и удовольствие. Они «живут рядом», и жизнь их происходит в смешении, в силу чего возникает результирующая, благостная смесь идей:

65 Сократ. Итак, если мы не в состоянии уловить благо одной идеей, то поймаем его тремя – красотой, соразмерностью и истиной; сложив их как бы воедино, мы скажем, что это и есть действительная причина того, что содержится в смеси, и благодаря ее благости самая смесь становится благом.

Вот с удовольствием и постараемся сейчас разобраться, с его ролью в постижении блага и значением для указанного смешения идей. Ведь благо улавливает ум и только ум (ибо идеями). При чем тут удовольствие? Сразу открою карту - удовольствию соответствует онтологическое тождество. Почему? Честно признаюсь, пришел к этому методом исключения. Поскольку спору нет, что уму соотносится различение. А вот найти хоть что-то общее между удовольствием и тождеством будет куда сложнее. Вроде это выглядит как-то уж слишком стрёмно. Однако это только на первый взгляд, но именно такое соответствие и будет доказано. 

Заметим, что и Лосев в примечании к Филебу  признается в своем недоумении. Поэтому внимательно прочтем, что он по поводу удовольствия пишет: ( Read more... )

Волшебное удовольствие я испытал на этих выходных, а всего-то в ночь на субботу Филеба перечитал. Не то чтоб все подряд, но достаточно, чтоб случилось просветление. Оказывается, Филеб это прямое продолжение Парменида! Правильнее даже не продолжение, а переложение на другой язык. Как в Тимее строгая платоновская онтология пересказывается мифологическим языком, так и в Филебе рассматривается ровно та же онтологическая проблематика, но в ракурсе этики и эстетики, на языке блага и красоты. Конечно, как общее место это все было известно, но меня поразило открывшаяся глубина и четкость соответствия.

А дело в том, что прежде я доверился Лосеву, считавшему этот диалог довольно таки невнятным сочинением. По крайней мере, такой вывод напрашивается из комментариев Лосева. Потому я в Филеба с должным вниманием не заглянул и даже тогда, когда у меня появился свой ключик к Платону. Вот, сам лишил себя удовольствия. А там сокрыта такая красота! Зато эти дни себе ни в чем не отказывал, словами не передать, как было хорошо…   

Еще не вполне отошел, а хочется хоть кое-чем поделиться. Поэтому постараюсь описать два, быть может, важнейших для понимания этого диалога момента, разумеется, не вдаваясь во все детали и тайну бытия аккуратненько обходя.
( I. О КРАСОТЕ )

В продолжение Why Plato рекомендую одну давнюю, но очень хорошую статью -  "ПЛАТОН, АФИНЯНИН, СЫН АРИСТОНА..." Тем более, там этот вопрос задан по-русски. Она примечательна еще тем, что написана в пресловутом 1993 году, на самом-самом переломе. Неудивительно, что авторов не услышали. А они проводили параллель, да... что и тянется до наших дней.   

Молодость Платона совпала с расцветом "первой софистики", движения широкого и неоднородного, но единого в интересе к риторической изощренности. Словесный субъективизм софистов, ученики которых принадлежали к самым различным кругам эллинского общества, в том числе и к правящим, стал одной из причин кризиса полиса как гражданской общины. Проявляющийся и в политической сфере (вспомним, сколь важно было для внешнеполитического самоопределения афинян ораторское искусство выступавших на народном собрании), и в судебной практике, он разъедал традиционный нрав - вне зависимости от того, желали ли этого сами софисты. В ответ на софистическую деятельность возникает ответное движение, известное нам, например, благодаря двум совершенно разным, даже враждебным друг другу фигурам, как Сократ и Аристофан. И тот, и другой отвергали философскую традицию, от рассуждений о природе незаметно пришедшую к гражданскому релятивизму...

В общем, советую добраться до конца, о Платоне там много верного... Имеет место, правда,  и  некоторая замутненность  изложения, но это дело обычное и объективное - онтология Платона еще в значительной степени не прояснена для современных исследователей. Еще есть там много чего... Поэтому один важный для понимания момент я слегка переиначу, в надежде сделать более понятным (вставки мои выделив болдом). Все равно будет не понять, но хоть я спокоен.  

…философию основателя Академии следует определить не как "учение об идеях", а как учение о благобытии, сказывающемся в идеях и данном либо в эйдетическом знании (идеально), либо в мнении о бытии (феноменально). Но то и другое – в душе. Этическое, т. е. справедливое, в таком случае становится тем предметом, в котором "идеальное" и "феноменальное" показывают отсутствие между ними космоонтологической дистанции, - мы имеем в виду политические сочинения Платона, и прежде всего "Государство".

Моими словами и с другой стороны. Если мы будем понимать этос как нрав, характер души, просто как душу. Как целостный образ жизни, как целостность образа жизни. А бытие как множественность жизни в ее материальном измерении. То ни бытие не определяет этос и его идеалы, ни этос бытие и его феномены. Онтологически они уравнены. Причина у них одна – Благо. Оно их предваряет, оно же и завершает стремлением к себе. Таким образом, и то, и то, можно рассматривать как необходимые условия на пути к высшему благу, который лежит через их единение. В этом суть онтологического обоснования нравственности, проведенного Платоном. Кстати, и это очень правильно указано в статье, лишь в этом смысле Платона можно называть идеалистом. А в смысле "основного вопроса философии" он материалист в не меньшей степени, чем идеалист, ибо знал третье. Но Платон первым обосновал этический идеал, который позже Кант вознес на пьедестал.    

Жизнь идет! Я бы сказал, улучшается. И снежок...  А в окошках – вода и кораблики.
Я же пребываю там же. То есть, в хорошем расположении духа. Расположился дух настолько удачно и благостно, что не знаю чего еще и желать… Чего желать?
Иногда разговариваю немножко. О говоренном. Вот, опять о свободе воли. В прошлый раз на свободу националисты кривились, на это раз на нашу свободу наехала антифа.  Ну, это просто жулики… И еще вечный разговор о смысле. И когда же люди поймут, что в "смысле" ничего, кроме того, что с_мыслью нет. Что их заставляет искать какой-то "высокий" смысл смысла?

"Выше" мысли может быть лишь ее результат. Однако и он есть всего лишь - мысль. И тут мы подходим к разным типам мысли: текучим, вертучим и летучим. В первых мы если и находим смысл, то он всегда для нас ускользающий... Вторые притягательны для нас как раз своей остойчивостью. Эти смыслы как волчок, как воронка, не просто «взять». И не всегда ясно, что с ними дальше делать. Пытаемся отколупнуть, раздробить, разрушить – из них  летят лишь брызги, кусочки смыслов, образуя причудливые фигуры знаков над океаном прочих мыслей.