Мне почему-то пришли сейчас на память викторианская эпоха и Льюис Кэрролл. С одной стороны, викторианская эпоха считается временем ханжества и лицемерия, временем, когда нравы были застёгнуты на все пуговицы. А с другой стороны... Иногда представишь себе то время и подумаешь: каким целомудренным было сознание у людей того времени. Для нас некоторые вещи, имевшие место тогда, могут показаться просто невероятными.
Процитирую статью Мартина Гарднера "Аннотированная Алиса" (полностью можно прочитать здесь: http://lib.ru/CARROLL/carrol0_6.txt):
"Он занялся фотографией на заре этого искусства и
фотографировал детей и знаменитостей с удивительным мастерством и вкусом.
<...>
Наибольшую радость доставляла Кэрроллу дружба с маленькими девочками.
<...>
Девочки (в отличие от мальчиков) казались ему удивительно красивыми без одежды. Порой он рисовал или фотографировал их обнаженными - конечно, с разрешения матерей. "Если бы я нашел для своих фотографий прелестнейшую девочку в мире, - писал он, - и обнаружил бы, что ее смущает мысль позировать обнаженной, я бы почел своим священным перед господом долгом, как бы мимолетна ни была ее робость и как бы ни легко было ее преодолеть, тут же раз и навсегда отказаться от этой затеи". Чтобы эти фотографии и рисунки не были позже ни для кого причиной смущения, Кэрролл просил после его смерти уничтожить их или вернуть детям и родителям. Насколько известно, ни один из этих рисунков не сохранился.
<...>
Сам Кэрролл считал свою дружбу с девочками совершенно невинной; у нас
нет оснований сомневаться в том, что так оно и было. К тому же, в многочисленных воспоминаниях, которые позже оставили о нем его маленькие подружки, нет ни намека на какие-либо нарушения приличий. В викторианской Англии многие склонны были идеализировать красоту и девственную чистоту девочек, эта тенденция нашла свое отражение и в литературе той поры. Несомненно, это способствовало уверенности Кэрролла в том, что его склонность к дружбе такого рода носит характер духовный, хоть и не объясняет самой склонности. В наши дни Кэрролла порой сравнивают с Хамбертом Хамбертом, от чьего имени ведется повествование в "Лолите" Набокова. Действительно, и тот и другой питали страсть к девочкам, однако преследовали они прямо противоположные цели. У Хамберта Хамберта "нимфетки" вызывали плотское желание. Кэрролла же потому и тянуло к девочкам, что в сексуальном отношении он чувствовал себя с ними в полной безопасности. От других писателей, в жизни которых не было места сексу (Торо, Генри Джеймс), и от писателей, которых волновали девочки (По, Эрнест Даусон), Кэрролла отличает именно это странное сочетание полнейшей невинности и страстности. Сочетание, уникальное в истории литературы.
Кэрролл с удовольствием целовал своих маленьких подруг; в письмах, прощаясь, он посылал им 10000000 поцелуев, а не то 4 3/4 или 2/1000000 поцелуя. Он пришел бы в ужас, если бы кто-то высказал предположение, что за этим что-то кроется. В его дневнике есть забавная запись о том, как он поцеловал какую-то девочку, а потом узнал, что ей уже исполнилось cемнадцать лет. Кэрролл тут же отправил ее матери шутливое извинение, заверяя ее, что это больше не повторится. Матери девочки это письмо совсем не показалось смешным".

Легко себе представить, какую лавину скабрезных мыслей и комментариев вызывает в наши дни озвучивание того факта, что Льюис Кэрролл очень любил маленьких девочек и фотографировал их обнажёнными. Человеку нашего времени уже трудно представить, что можно фотографировать красивую обнажённую девочку и не испытывать при этом животной похоти, что любование красотой этой девочки может быть совершенно невинным. Психоаналитики каких только сексуальных комплексов не приписали мистеру Доджсону (Кэрроллу, то бишь). Борцы с детской порнографией, кажется, убили бы его на месте. Возникает мысль: если человек с такой лёгкостью готов вообразить другого извращенцем и похотливым животным, может быть, он по себе мерит?