КК выдал нечто замечательное, почти прекрасное, по крайне мере превосходящее многое, что обычно используют филологические барышни для мастурбирования. Написал таки про свое понимание философии. Использовал повод. И сочинил гимн шизы.

Философ может молчать. Философ может даже «не думать» — по крайней мере, в привычном для нас понимании этого слова; многие философы полагали прекращение мышления похвальным. В конце концов, философия не всегда нуждается даже в самой себе, в том, чтобы осознавать себя именно как «философию».

Философ же мыслит именно что сам только потому что философия мыслит сама.

Ну, и пнуть, и побольнее, Лосева это обязательное уже для отечественной «мысли». А как же?  Ведь «был», собака.

Был ли Лосев «большим самобытным философом»? К сожалению, да.

У меня самого к Лосеву претензий с три короба и еще малая коробочка. Но я не знаю, кто еще здесь был «большим самобытным философом» так чтобы и большим, и самобытным. Чего ж жалеть по поводу бывших и «недостаточно удачных» ходов нашего бытия? Неконструктивно. Могло бы и вообще ход пропустить. А если уж убивать, то живых «философов», и если уж убивать, то без всякой жалости. Тоже ход.

Насчет паров керосина и масляной краски, что мешают дышать - очень верно. Так в масочке надо-сь. В масочке. Философия это тяжкий труд, а не «сделайте мне красиво» - тяжелые испарения сопутствуют ему как любому труду. Это потом приятно пахнущие книжечки напишут. Литературу. Это она работает со словом. А философия – против слова. И у каждого здесь своя борьба. Не в ее «значимости» дело. Философия всегда «чья-то» постольку, поскольку этот «кто-то» берет на себя ответственность. Не хухры-мухры. Бытиё. Сомнения.

Очень красиво искать Другого. Той мечта – Алые паруса. Этому подавай Парвуса. Но вот философия ищет не Другого, а себя. Точнее, это философ ищет свою философию, своею любовью пытаясь привлечь мудрость. Сугубо личное дело, между прочим. Уж точно личное до поры до времени. Куда он и с чем приходит - другой вопрос. Если философ оказывается метафизиком, ему достается жить «на два дома»,  в двух метафизических реальностях. И тогда кое о чем ему, действительно, лучше молчать. Ага, кое-что ему приходится называть даже не Другим  (типа евреем), а Иным (типа марсианином). Но только не говорите бедняге, что он об этом мечтал и такого счастья для себя искал.

Платон искал не Другого. Он искал Начало и говорил о Благе. О метафизике понятия не имел. Но умел отличать «специалистов по Платону» от настоящих философов. Писал про них диалоги. Платоновский мир един. И, в принципе, это уже давно объяснил Лосев. 

Философское исследование становится возможным только благодаря прикосновению к мудрости.

Истинно Платон.