Я было зарекся говорить о свободе, но… допекают со всех сторон. Мне уже доводилось делиться своим впечатлением о том, что наши националисты и националистки, что особенно обидно, побаиваются свободы, сторонятся ее, избегают. Какое–то специфическое у них наваждение. И вот очередная демонстрация дремучего взгляда на свободу из лагеря националистов философствующих.  Основной вывод, слегка утрируя, заключается в том, что люди прекрасно жили «без свободы», а тот политический «мир свободы», в котором мы живем, во многом случаен, по крайней мере, не имеет рационального обоснования, основан на вере, и рано или поздно закончится  каким-нибудь «проектом всеобщего счастья» без болезней и страданий», но и без свободы. У меня нет возможности разбирать эту работу детально, поэтому ограничусь очевидными замечаниями по существу.

Во-первых, Благо может быть без свободы, запросто. Например, Ничто благостно. Кто не верит, пусть попытается доказать обратное. Более того,  благостно ЛЮБОЕ отрицание, ограничение себя. Легко видеть, что свобода не распространяется на то, что отринуто, изгнано из собственного бытия. Так что Благо без свободы штука обычная. Но вот восприятие Блага определяется исключительно свободой! То есть, достижение человеком Блага без его, человека, свободы невозможно. Поэтому отсылы ко временам античных полисов, где Благо, якобы, было превыше свободы, это от непонимания сути вопроса. Благо превыше всего, и славно, что это понимали уже древние греки, плохо, что философы много веков спустя не понимают отношение свободы и Блага.  Или не могут объяснить народу.

Во-вторых, Свобода это не то, что дает человеку независимость ОТ власти, а то, что  обеспечивает ему чувство власти. Установка же на независимость от власти и собственную политическую автономию это уже чрезвычайно рациональные следствия свободы человека в определенных условиях. Они логически обусловлены тем, что независимость от власти не отменяет причастности власти, но дает более широкий «обзор» власти. Практически это частенько выливается в преимущества личной жизненной стратегии, в том числе, и в преимущества стратегии приближения к власти. «Греховность власти» тут абсолютно не при чем. Поклеп очевидно намеренный.  Власть не более греховна, чем наше бытие, а бытие – чем власть. Смешивать же власть с носителями оной, мягко говоря, нехорошо, а приперчивать это еще и какими-то абсолютными ценностями на фоне разговоров о ценностном плюрализме и вовсе несъедобно.

В-третьих, никакой научный фундаментализм в самом страшном сне не сможет поколебать приверженность человека свободе. Чтобы мы в себя ни вживляли, и как бы ни изменяли собственный геном, мы будем это делать по собственной воле и в соответствии со своими представлениями о свободе и полноте бытия. Ширануться нам и сейчас никто не мешает, желающих чего-то не так много. Привлекать этот аргумент для обоснования конца  «мира свободы» как-то уж совсем не серьезно. Все умрем, ага.

Наконец, идеология свободы это не национализм, а патриотизм. Так уж оно исторически сложилось. Последний, конечно,  может брать на вооружение и национальные мотивы, но это уже частности. В России живут не «шииты, сунниты и курды», и живущие здесь племена и народы уже столько раз «объединялись против оккупантов», что давно  уже, казалось бы, должны были образовать «политическую нацию». Ан, нет ее. Значит, не судьба нам, русским, быть националистами. И зачем  всем понятный и большинством русских людей принимаемый патриотизм загаживать рыхлым национализмом я могу понять только в одном случае – если нужно окончательно изговнять патриотизм.  Уже уравнивают… Других рациональных аргументов просто нет и быть не может. Впрочем, я готов непредвзято принять любые аргументы в пользу политического национализма перед патриотизмом, и даже готов признать свою неправоту и покаяться перед, гм,  нацией за свои шибки, были б эти аргументы хоть сколько-нибудь обоснованы пользой стране и русскому народу. Всякий националист, меня убедивший, в этом случае получит мое искреннее приглашение провести со мной и за мой счет вечер в лучшем кабаке Питера на выбор, разумеется, с черепашками и прочими, может быть, мне еще не известными атрибутами националистического дискурса…