С либертарианцами получилось складно, в схемку они уложились замечательно. Но у нас остались еще две свободные позиции. А свято место, как говорится, пусто не бывает...

Слова: вещи – идеи

Наши националисты – реалисты.  Для них слова самоценны, они видят в них живой и реальный смысл. Исходят из слова. Поэтому так легко призывают умереть за нацию, не давая ее четкого определения. Привержены слову, пишут легко и много, под кат слова никогда не убирают. Но знают толк в вещах, то есть, могут приготовить себе слаатенькое, причем из самых простых продуктов. Водичка, сухарики, сахарку немножко… А также искусны в обращении с идеями, то есть, креативны. Про вещи, вообще-то,  нам трудно сказать определенно, а вот превосходная креативность местных националистов налицо. Правда, они плохо отличают идеи от вещей, путаются в них, поэтому нередко бьют врагов, чем под руку попадется, и все время сомневаются, что в данный момент важнее - достижение материальной или идеологической выгоды? Что сначала - суп из черепашек или национальное единство? Их извечный вопрос.  Но главное для них это дискурс,  за обладание которым они готовы на все. Даже…  да,  даже на жужжалки.  На все готовы ради слова, поскольку в нем видят конечное воплощение всего благого и правильного. Не будет слова – чего ж страдать?

Настоящему русскому националисту чужд концептуалистский подход к нации – будто Россия должна пройти через национализм, поскольку такова историческая закономерность развития всех этнических общностей, обладающих государственностью. Россия никому ничего не должна. Нация есть, была и будет. А все несуразицы текущего момента (увы, все текущего и текущего) от патологии  нашего ума, и  обусловлены тем, что Враг смешал исконные связи мира вещей с миром идей, исказив прообразы и породив симулякры и ложь. Таким образом, нам нужно учиться отличать зло, и борьба за нацию для русского националиста это не концептуальная борьба за единственно верную идею, и не прогрессистское устремление к совершенствованию общества, как могло бы быть у номиналистов, а возвращение к незамутненным Врагом истокам, что является необходимым условием нашего преображения и конечного воплощения в русском слове. Тогда и вся нерусь погибнет. Поэтому, национальная борьба - это контрреформация, иначе - борьба с Врагом и его деяниями.  Отделяем зерна от плевел, так сказать. Поэтому путь праведного русского националиста это путь бесконечных размежеваний вплоть до обретения истины в слове безусловном: «Нация это я! Мое слово!».

Вот и гадаем – «Кто? Слово чьё?».

Вещи: идеи – слова

Нашелся один номиналист. А номиналистов как некоей группы я пока не обнаружил, и это не случайно. Номинализм в чистом виде это редкость, на самом деле, их мало было номиналистов то настоящих. Уж больно радикальная точка зрения. Но одного выдающегося номиналиста в жж нельзя не приметить. Это любимец публики, к коей отношу себя и я,  Митя О. ака olshansky@lj. Его можно брать за образец, ведь у него «идеи и имена… существуют в отрыве от эмпирически воспринимаемых вещей… Суть же порождается идеями о вещах с помощью слов, и находит она свое воплощение в именах». Троцкий, Ленин… Роза Люксембург. Красиво. Ага, известный ценитель добротных вещей и красивых женщин, и, в то же время, к вещам относящийся небрежно-спокойно, ибо – данность, они ему и так даны. Признанный виртуоз в обращении с идеями и словами. В общем, релятивист.

К здешним националистам и либертариям относится соответственно. Первых особенно нежно любит, не уставая повторять, что народ в России есть, а нации нет, поскольку нет у русской нации формального, то есть, рационального критерия. Эти его рассуждения нужно понимать правильно. Не то чтобы Митя верил в «русский народ» как некую сущность, признавал его самость, совсем нет, но это имя для скопления индивидов определенного рода принять готов, поскольку эта абстракция удобна для выражения мыслей и описания фактов и, самое главное, она уже контекстно свободна, что является важным требованием современного номинализма. То есть, значение термина «русский народ», в принципе, легко и привычно освобождается от качества русскости, его можно сунуть даже в такой контекст, где русскими и не пахло. Благо, подходящие «эмпирические модели» давно отработаны. С русской нацией сложнее. Дело новое, эмпирики никакой, формальной системы еще нет. Значит, и нации нет. Для номиналиста "слова суть знаки, подчиненные интенциям души" (Оккам).  Сначала ("по природе") идея, "а затем слово для обозначения того же". Но идея это образ единичных вещей, и неразумно иметь лишние, если уже существующие слова-идеи все наблюдаемые вещи покрывают и прекрасно в формальную систему укладываются.

Вот так, душа Митина к нации не лежит, эмпирика на нее не давит, нет нужды и в гипотезе нации.