Несколько дней назад один знакомый предложил мне поучаствовать в публичных дебатах на тему армии с одним газетным патриотом и «милитаристом». «Вы ведь убежденный пацифист, не так ли?» — на всякий случай уточнил мой знакомый. Он был ужасно удивлен, услышав в ответ, что я не только не считаю себя «пацифистом», но и считаю, что пацифизм в стиле Мюнхена 1938 года принес в прошлом веке ничуть не меньше зла, чем действовавшие фактически рука об руку с ним коммунизм и фашизм.

Уже не первый раз мне приходится объяснять: одно дело — быть пацифистом и считать всякую войну, всякую армию безусловным злом. И совсем другое — быть антимилитаристом и сторонником активного ненасилия в духе Ганди. Того самого Ганди, кому принадлежит высказывание: «Лучше применять насилие, если есть насилие в наших сердцах, чем использовать ореол ненасилия для прикрытия собственной слабости». Когда осенью 1984-го я стал первым в СССР отказчиком от военной службы не по религиозным мотивам, я написал в открытом письме на имя министра обороны маршала Соколовского, что не согласился бы служить ни в одной армии мира. В ушах у меня тогда звучало ленноновское «Give Peace A Chance», и я вдохновлялся примером американских и европейских «сознательных отказчиков» и «пацифистов» (только потом я осознал, к каким ужасающим последствиям для миллионов вьетнамцев, камбоджийцев и лаосцев привел в середине 70-х успех массовых антивоенных выступлений на Западе).

Тогда, в те четыре месяца, проведенные на гауптвахтах и в следственных отделениях госпиталей в Амурской области и Хабаровском крае, я четко осознавал одно: я скорее сдохну, чем стану служить в ИХ армии.

Тогда я победил. Они сдались: меня признали «неправомерно призванным» по состоянию здоровья и комиссовали, закрыв уголовное дело об «отказе от несения обязанностей военной службы».

Но другой, не менее важной победой, добытой впоследствии, стало осознание того, что эта армия может быть не обязательно чужой. Прочувствовать это со всей остротой мне пришлось 4 октября 1993 года. Армия, бившая прямой наводкой из танковых орудий по стенам Белого дома, защищала меня. Лично меня. Защищала от всего того, что сутками ранее безнаказанно выплеснулось на опустевшие улицы моей Москвы и уже праздновало свою победу. От всего того, против чего я боролся к тому времени уже десять лет. Я никогда не забуду то ощущение.

Я знаю, в те дни — очень недолго — это была моя армия. Я понимаю: именно тогда, в ночь с 3 на 4 октября генералы выторговали себе и последующую чеченскую войну, и сохранение призывного рабства.

Но я знаю и другое: однажды новая армия демократической России — полноправного члена ЕС и НАТО, а не сырьевого придатка Европы и кремлевских клептократов — снова станет моей армией.

Именно поэтому 1 октября я приду к 13 часам 30 минутам на Тургеневскую площадь, чтобы принять участие в «Антипризывном марше-2006»: за отмену рабства, за новую — профессиональную и добровольную — армию освобожденной России.

Опубликовано 1 октября 2006 в газете "Акция"