Да, Сергиев Посад, конечно. Не Загорск. Хотя Загорск мне тоже всегда нравился. Это слово казалось мне названием старинного русского городка, находящегося за горами. Как Зарайск, Зареченск… Уже в довольно зрелом возрасте, классе в десятом, наверное, я узнал, что назван он так после революции по фамилии видного в масштабах уезда тамошнего революционера тов. Загорского.

В субботу ездили в Загорск – Сергиев Посад вместе с И., приехавшей на неделю из Киева на какой-то психологический семинар. В Троице-Сергиеву Лавру. С нами была еще и Лена – подруга И. Точнее, ее "бизнес-партнер" по организации всяких семинаров.

И. меня ужасно удивила полнотой своего перевоплощения. Надев длинную юбку поверх черного трикотажного мини-платьица, которое ей очень идет, и закрыв какой-то плотной коричневой материей свои соблазнительные коленки, повязав какой-то купленный специально для этого случая платок поверх своих почти мальчишеских вихров, она моментально превратилась из веселой, хулиганской и даже немного развратной девчонки в эдакую набожную и богомольную паломницу. Типа "странница я, собачку говорящую посмотреть хочу".



В Лавре я, конечно, бывал многажды. На сей раз народу там было – труба непротолченная, как говаривала папина нянька Лиза. И. при входе в храм истово крестилась, а внутри выполняла всё то, что положено выполнять в храме. Я же, усевшись на подоконную скамейку, где обычно сидят во время службы немощные старушки, глазел по сторонам, вдыхал запах ладана и не без удовольствия прислушался к звукам пения, доносившихся одновременно с двух разных концов большого храма в трапезной палате. На меня, усевшегося, слегка косились, однако мой пример оказался заразительным: рядом со мной тут же облегченно уселись еще три-четыре каких-то мужика.

Находиться в храме сидя – это, скажу я вам, совсем другое дело. Честно говоря, я вообще не очень понимаю, почему в православных храмах нужно во время службы стоять, а не сидеть. У католиков мне в этом смысле нравится гораздо больше. Сидя, ты можешь расслабиться и, не отвлекаясь, на гудящие ноги и ноющую поясницу, слушать проповедь, молиться или просто отдаться своим мыслям, наслаждаясь огромным пространством храма и звуками церковной музыки.

К сожалению, я забыл зарядить батарею своего древнего "Никона", поэтому фотографий почти не осталось: всего несколько снимков. Но все-таки я успел снять поразившую нас сцену. Прямо на территории Лавры, у стены, находится какой-то детский военно-патриотический шалман. Толпу детишек, одетых в камуфляжную форму, с автоматами, строят и гоняют шагом и бегом по территории Лавры какие-то дядьки, тоже в камуфляже и с автоматами. Что это было такое, и каким боком это относится к Лавре – я не знаю. Но показалось мне это весьма симптоматичным.



А вот братию, разъезжающую по территории Лавры на "Хаммере", я заснять не успел. Причем не на каком-то там новорусском "Хаммере", а на самом настоящем американском армейском Humvee – рычащем, покрытом грязью и с выхлопными трубами, выведенными наверх. Только пулеметной турели на крыше не хватало.

В конце концов, от всех этих толп и всего этого повапленного патриархийного православия меня стало немного подташнивать и я с явным облегчением вышел за ворота Лавры, когда И. удовлетворила, наконец, свои религиозные потребности. Я же подумал, что удовлетворить религиозные потребности не мешало бы и мне, и с этой целью постановил себе в ближайшее время заехать к своему другу владыке Никону, катакомбному попу и диссиденту, с которым только и связано у меня в сознании все хорошее в религии вообще и в человечном варианте православия – в частности.

Отобедали мы в оказавшемся довольно неплохим японском ресторане "Сакура" на проспекте Красной Армии (город, хотя и сменил свое название, но улицы у него остались прежними, со всем подобающим набором, включая Карла Маркса, Красную Армию и прочую советскую поебень), единственном найденном нами в центре города месте, где принимали к оплате кредитные карточки, а не только отсутствовавшие у меня наличные. Господи, мог ли предположить в каком-нибудь 1978 году, что через тридцать лет буду сидеть в этом городке в местном японском ресторане, жрать сырую рыбу палками и расплачиваться кредитной картой! Хотя, если задуматься, то мог, наверное. Возможно, даже ради этого я делал многое в своей жизни - начиная от первых своих антисоветских эскапад еще в школе...

Сыто рыгая и выковыривая из зубов остатки рыбы и риса, мы вернулись к машине и пустились в обратный путь в Москву, благославляя капитализм и внутренее вознося все обычные молитвы, принятые в религии консьюмеризма.