| Мещанин во ТИФАРЕТНИКЕ. О нём рассказал миру Антон Чехов.
http://lj.rossia.org/users/a_n_d_r_u_s_h_a/3066732.html
Тут один a_n_d_r_u_s_h_a из племени Вопрошателей Тифаретских, спрашивает что жрать. Именно — жрать! Про то, что он описывает как его ежедневно-еженедельную диету, иначе не скажешь. Этот кадр есть по его природе мещанин с Первой Мещанской, купец с Третьей Купеческой, чиновник с Дворянской улицы из 19-20-го Чеховского века. Его внутреннее природное бескультурье есть такое же классическое, как у его собратьев, которых совершенно спокойно, и поэтому ещё жутчее(sic), описывал Антон Чехов.
Этот мещанин со Слободки пьет утром,— за завтраком— КВАС и там же, за завтраком, свинья ЖРЁТ майонез!!! Одним только бескультурьем в еде, он уже превратил его деток в таких же свиней как и он сам. Они не могут быть другими. На обед у него подают вонючий капустный суп. Всю дорогу!!! (прочтите ниже у Чехова о том как, так же само ЖРАЛИ мещане его времени.) Ленивый жрёт курицу с картошкой на обед и на ужин. Да. На ужин снова подают капусту в виде салата. Детей кормит на завтрак "Нутеллой", а на полдник шоколадом или вафлями. Эти дети уже не соскочат. Очень быстро, через это калорийно-стопудовое вафление у них будет жопа размером сегодняшнего жирного и вонючего афедрона — мещанской абсолютно во всём — Суки-Стасюки.
Дебил, изображая такую же вонючую культуру как и он сам, называет приём пищи через часы после обеда (то есть наш, русский полдник!) ЛАНЧЕМ! Скотина! Возьми посммотри что такое ланч! Нет! Ему не надо, потому что у него вообще нет охоты к любому знанию.
Никаких толковых овощей у свиньи не подают. Он жрёт вечную картошку, капусту и салат из помидоров-огурцов. Наверное когда видит цветную капусту, думает, что это не выросшая как надо --капуста, а про маслины думает, что это испорченные маленькие сливы. Никаких фруктов свинья не ест и детям не предлагает. И мещанская вонючка за завтраком пьёт КВАС!
Ни хуя в русской жизни не изменилось с Чеховских времён. Поэтому мещанам, которые заполучили дипломы, не нужна мировая культура и не нужна мировая культура питания, наработанная длинными веками и ещё дольше. Поэтому свинья не кушает, а ЖРЁТ. Можете не сомневаться, что так же само, полностью безвкусно, он ебёт.
И он приходит в виде анона, — вместе с командой злобных, как голодные суки и кобели, анонов; с ненавидящей, как истинная нацистка, всю мировую культуру — с пошлой и мещанской сукой-Стасюкой в разных видах, — и присев на корточки флудит спамом к моим постам о культуре и цивилизации. Он выкладывает к посту его дебильные захуй/нахуй, соси/пересоси, и это и есть счастье его жизни. Отравить жизнь тем, кто не такие как он и его корефаны, вонючие жлобы аноны! (К порядочным анонам всё это не относится.) И он уже отравил навсегда жизнь его деткам тем, что сделал их такими же хамами от антикультуры какой он есть сам! ----------------- Прочтите отрывок из удивительной работы Чехова, сравните с вами сегодняшними, и вы охуеете,— и возможно вы поймёте,— почему почти за 200 лет до нашего Михаила Сергеевича, Маркиз де Кюстин сказал, что в этой стране надо всё уничтожить и начать создавать с начала.
=========================================================
"Моя Жизнь." 1896 (отрывок из 2-ой главы) Антон Павлович Чехов (1860-1904).
Я не понимал, для чего и чем живут все эти шестьдесят пять тысяч людей. Я знал, что Кимры добывают себе пропитание сапогами, что Тула делает самовары и ружья, что Одесса портовый город, но что такое наш город и что он делает — я не знал. Большая Дворянская и еще две улицы почище жили на готовые капиталы и на жалованье, получаемое чиновниками из казны; но чем жили остальные восемь улиц, которые тянулись параллельно версты на три и исчезали за холмом, — это для меня было всегда непостижимою загадкой. И как жили эти люди, стыдно сказать! Ни сада, ни театра, ни порядочного оркестра; городская и клубная библиотеки посещались только евреями-подростками, так что журналы и новые книги по месяцам лежали неразрезанными; богатые и интеллигентные спали в душных, тесных спальнях, на деревянных кроватях с клопами, детей держали в отвратительно грязных помещениях, называемых детскими, а слуги, даже старые и почтенные, спали в кухне на полу и укрывались лохмотьями. В скоромные дни в домах пахло борщом, а в постные — осетриной, жаренной на подсолнечном масле. Ели невкусно, пили нездоровую воду.
В думе, у губернатора, у архиерея, всюду в домах много лет говорили о том, что у нас в городе нет хорошей и дешевой воды и что необходимо занять у казны двести тысяч на водопровод; очень богатые люди, которых у нас в городе можно было насчитать десятка три и которые, случалось, проигрывали в карты целые имения, тоже пили дурную воду и всю жизнь говорили с азартом о займе — и я не понимал этого; мне казалось, было бы проще взять и выложить эти двести тысяч из своего кармана.
Во всем городе я не знал ни одного честного человека. Мой отец брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса в класс, поступали на хлеба к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры; в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост; в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» — и проситель возвращался, чтобы дать 30—40 копеек. А те, которые взяток не брали, как, например, чины судебного ведомства, были надменны, подавали два пальца, отличались холодностью и узостью суждений, играли много в карты, много пили, женились на богатых и, несомненно, имели на среду вредное, развращающее влияние. Лишь от одних девушек веяло нравственной чистотой; у большинства из них были высокие стремления, честные, чистые души; но они не понимали жизни и верили, что взятки даются из уважения к душевным качествам, и, выйдя замуж, скоро старились, опускались и безнадежно тонули в тине пошлого, мещанского существования.
Вениамин |