| Оригинал взят у  veniamin1
в
Михаил Булгаков не был активным антисоветчиком. Он и не был обязан. Нормально.
Михаил Булгаков не был активным антисоветчиком. Он и не был обязан. Нормально.
Эта книжка называется "Красный террор глазами очевидцев". Автор Сергей Волков. Ей не слишком можно везде доверять, но,если уметь читать, примерно как советскую передовицу в "Правде", то пользоваться можно, но осторожно. Я помещаю часть текстов из книги в связи с романом Михаила Булгакова "Белая гвардия". Так как вы, типа Люльки-Пиздюльки, графини Малафейкиной-Фридман, в основном читаете ёбаную социальную фантастику, то для вас более знакома экранизация пьесы Булгакова, созданной по роману, то есть "Семья Турбиных".
================================================================================
Действие романа происходит в конце правления Гетмана Скоропадского. Немцы сдались Антанте 11 ноября 1918 года, в Компьенском вагоне(Франция) и теперь уходили из Киева. Без их поддержки Гетман не очень-то что-то мог. Между прочим, герои Булгакова, которые считаются охуенными интеллигентами, обвиняют германцев, за то, что они бросают их на произвол судьбы. АГА. Врагов России на тот момент, немцев. В результате Гетман и муж Елены из романа бежали, а в город пришла Директория и Петлюра. Теперь герои Булгакова, с 14 декабря 1918 года, живут при Директории, то есть при Петлюре, который вскоре забил болт на свою партию и на Директорию, и к концу пребывания в Киеве заделался диктатором. Недолго музыка играла. Уже 6 февраля 1919 года Красная Армия взяла Киев. Герои Булгакова почему-то с достаточным оптимизмом ждут новой жизни при большевиках. Теперь вы можете прочесть, о том жутком, что происходило в Киеве, сразу после того, что большевики вошли в Киев в феврале 1919-го. Теперь вы можете прочесть и сами составить мнение о том, насколько Булгаков имел право на оптимизм. Но это совсем ещё не всё.
Дело в том, что за год до этого, большевики уже входили в Киев. В конце января 1918 года, по старому календарю. Красные выбили Центральную раду и три недели правили бал. Официальным командующим был Антонов-Овсеенко, но воевал его начальник штаба, эсер, Михаил Муравьёв. В Киеве были 20 000(двадцать тысяч) солдат и офицеров Русской армии. Той самой, обыкновенной русской армии. Они решили не поддерживать Раду, а соблюсти нейтралитет. Хорошая, солидная позиция, не так ли? Типа мы никому не мешаем. Муравьёв удержался в Киеве три недели, пока не пришли немцы. В эти три недели Киев был закидан трупами. Валялись везде и всюду. До пяти тысяч. Не меньше трёх тысяч убитых были любители мира, русские офицеры. Их убивали жутко и их убивали, и убивали и убивали. В июле Муравьёв поднял мятеж, но проиграл и его жизнь кончилась.
Булгаков вернулся в Киев 10 марта, через 11 или 12 дней после того, как садистская тварь Муравьёв убрался из Киева. И ему конечно подробно рассказали о страшном красном терроре при Муравьёве и о том, что улицы были усыпаны телами и телами — "бывших" и офицеров.
Поэтому через год, когда красные выбили из Киева Петлюру, киевляне, да ещё и офицеры - герои Булгакова,— могли ждать только жутких убийств от красных. Оптимизм бодряков-идиотов появился только в абстрактном воображении писателя. Я никогда не осуждаю умеренный конформизм. Герои должны умирать, к сожалению, а остальным надо жить. Но не надо делать из Булгакова чуть ли не активного антисоветчика. Булгаков хотел прилично жить и реализовывать его таланты. И поэтому он написал пьесу о молодом Сталине "Батум". Сталин передумал и пьесу на запустили. А Булгаков не сделал ничего стыдного. "С волками жить.." Каждый великий арабский поэт держал на утро стихи, сранивавшие его шаха, падишаха или эмира со звёздами, солнцем и луной и сравнение было не в пользу небесных тел. Но Булгаков не годится в охуенные борцы с Советской властью. Точка. Теперь можете прочесть о том страшном и понять, что случилось с героями Булгакова, когда они дождались красных.
==================================================================================================================================
Большевики вошли в Киев в феврале(6 числа) 1919 года, и на следующий же день начала свои действия Чрезвычайка, вернее даже не одна, а несколько. Штабы полков, районные комитеты, милиция, каждое отдельное советское учреждение представляли из себя как бы филиал Чрезвычайной комиссии. Каждое из них арестовывало и убивало. По всему городу хватали людей. Когда человек исчезал, найти его было очень трудно, тем более что никаких списков арестованных не было, а справки советские учреждения давали очень неохотно. Центром сыска и казней была Всеукраинская Чрезвычайная комиссия. У нее были разветвления и отделы: так называемая Губчека, т. е. Губернская Чрезвычайка, Лукьяновская тюрьма, Концентрационный лагерь, помещавшийся в старой пересыльной тюрьме. Определить взаимоотношения и даже количество этих учреждений не легко. Помещались они в разных частях города, но, главным образом, в Липках, в нарядных особняках, которых много в Киеве.
Всеукраинская Чрезвычайная комиссия (ВУЧК) заняла на углу Елизаветинской и Екатерининской большой особняк Попова. В нем был подвал, где происходили убийства. Вообще расправы совершались вблизи, если можно так выразиться, присутственных мест и мест заключения. Крики и стоны убиваемых были слышны не только в местах заключения, но и в зале, где заседали следователи, разносились по всему дому Попова. Вокруг ВУЧК целый квартал был занят разными отделами советской инквизиции. Через дорогу, в Липском переулке, жили наиболее важные комиссары. В этом доме происходили оргии, сплетавшиеся с убийством и кровью. По другую сторону улицы помещалась комендатура, во дворе которой один дом был отведен под заключенных. Против этого дома во дворе иногда производились расстрелы. Туда приводили и заключенных с Елизаветинской улицы, где, в так называемом Особом отделе, сидели главным образом арестованные за политические преступления. Эти дома, окруженные садами, да и весь квартал кругом них, превратились под властью большевиков в царство ужаса и смерти. Немного дальше, на Институтской улице, в доме генерал-губернатора была устроена Губернская Чрезвычайная комиссия (сокращенно ее называли Губчека). Во главе ее стоял Угаров. С его именем киевляне связывают самые страшные страницы большевистских застенков.
Деятельность Чрезвычайной комиссии нельзя ввести ни в какие логические схемы. Аресты производились совершенно произвольно, чаще всего по доносам личных врагов. Недовольные служащие, прислуга, желающая за что-нибудь отомстить своим хозяевам, корыстные виды на имущество арестованных — всё могло послужить поводом ареста, а затем и расстрела. Но в основу, в идеологию ЧК, была положена теория классовой борьбы, вернее, классового истребления. Об этом неоднократно заявляла большевистская печать, это проводилось в специальных журналах ЧК, как, например, в газете «Красный Меч».
За популярность почти всегда платились тюрьмой. Кроме того, бывали случаи массовых арестов людей по профессиям и не только офицеров, но банковских служащих, техников, врачей, юристов и т. д. Попадали иногда в тюрьму и советские служащие.
Сестры милосердия(допустили к зекам Красный Крест. Красный Крест их кормил, в том числе. Экономия, а?), наблюдавшие жизнь Чрезвычаек в течение семи месяцев, ни разу не видели советского служащего, арестованного за насилие над человеческой личностью или за убийство. За неумеренный грабеж, за ссору с товарищами, за бегство с фронта, за излишнее снисхождение к буржуям — вот за что попадали советские служащие в руки чрезвычаек.
«Убийство для комиссара всегда законно, — с горечью подчеркнула сестра, — убивать своих врагов они могут беспрепятственно».
Для ведения дел при ЧК был институт следователей. Во Всеукраинской ЧК он был разбит на пять инспекций. В каждой было около двадцати следователей. Над инспекцией стояла коллегия из шести человек. Среди членов ее были мужчины и женщины. Образованных людей почти не было. Попадались матросы, рабочие, недоучившиеся студенты.
Следователи собственноручно не казнили. Только подписывали приговоры. Они, также как и коменданты, были подчинены комиссарам из Чрезвычайки.
Обязанности тюремщиков, а также исполнение приговоров, возлагались на комендантов. Большевики дали это специальное военное наименование институту палачей. Служебные обязанности комендантов и их помощников состояли в надзоре за заключенными и в организации расстрелов. Обыкновенно они убивали заключенных собственноручно.
Ссылка на оригинал в книге:
Красный террор глазами очевидцев.
Вениамин |
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}
Во-вторых, правильно писать не большевики, а ЕВРЕИ. Розалия Землячка-Залкинд, Яков-Арон Моисеевич Свердлов, Лейба Давидович Бронштейн-Троцкий....
Дадим слово русскому поэту Сергею Есенину:
Слушай, Чекистов!
С каких это пор
Ты стал иностранец?
Я знаю, что ты еврей,
Фамилия твоя Лейбман,
И черт с тобой, что ты жил за границей.
Все равно в Могилеве твой дом.
Чекистов: Ха-ха!
Нет, Замарашкин!
Я гражданин из Веймара
И приехал сюда не как еврей.
А как обладающий даром
Укрощать дураков и зверей,
Я ругаюсь и буду упорно
Проклинать вас хоть тысячи лет.
Потому что...
Потому что хочу в уборную,
А уборных в России нет.
Странный и смешной вы народ!
Жили весь век свой нищими
И строили храмы божии.
Да я бы их давно-давно
Перестроил в места отхожие...
Так что "Красный террор глазами очевидцев" правильно называется ЖИДОВСКИЙ ФАШИЗМ глазами очевидцев.